Он немного помолчал, потом пожал плечами.
— Да. Ты считаешь, я потратил их попусту?
— Вовсе нет. — Она блаженно вздохнула. Горячая вода делала свое дело. Джоселин чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. — Это чудесно. В будущем я хочу проводить здесь все свободное время.
— Ах, вот как? — Он выпрямился и шагнул к ней, и Джоселин подавила желание прикрыть некоторые части своего тела ворсистой тряпочкой, которой привыкла мыться.
— Ну конечно. — Она запрокинула голову на бортик ванны, наблюдая за супругом из-под полуопущенных ресниц. — Хотя это не просто приятно, но еще и греховно, поскольку служит ублажению плоти.
— Я всегда любил ублажать плоть. — Рэндалл подошел еще ближе, скользнул глазами по поверхности воды. — Маленькие корыта меня всегда раздражали. А эта ванна идеально подходит для того, чтобы снять мышечное напряжение и дать покой переутомленному мозгу.
— Со мной она сотворила настоящее чудо, — пробормотала Джоселин.
Рэнд тем временем стащил сюртук и отбросил его в сторону.
— Должен признаться тебе, что дело не в одном только ублажении плоти. Ванну я предназначал для более практических целей. После возвращения домой боль в плече временами становилась непереносимой, и я обнаружил, что горячая ванна помогает ее облегчить.
— А что ты делаешь? — невинно поинтересовалась она, отлично зная, что именно он делает.
— Раздеваюсь. — Он развязал галстук. — Я всегда так поступаю, прежде чем лечь в воду.
— Как? Неужели ты опять чувствуешь дискомфорт?
Рэндалл приподнял бровь, но Джоселин прекрасно сознавала, какую двусмысленность только что сказала, Он расстегнул жилет.
— Еще какой!
— А ты не боишься, что сюда заглянет твой камердинер?
— У меня нет камердинера. Чесни иногда исполняет его обязанности, но, как правило, мне не составляет труда одеться самостоятельно и раздеться тоже. — Рэнд снял жилет, который отправился следом за остальной одеждой. — А дверь я запер.
— Ты очень предусмотрительный.
— И еще я послал лакея в Эффингтон-Хаус за подходящими платьями для тебя на сегодняшнее торжество.
— И очень распорядительный.
Джоселин еще не успела подумать над тем, что наденет на праздник. Те платья, что она брала с собой, лежали нераспакованными в сумке и абсолютно не годились для нынешнего события. Забота Рэнда согрела ей сердце так же, как согревало его прикосновение.
— Я старался. — Он снял через голову рубашку, придвинул стул и, присев на край ванны, принялся разуваться.
— Просто чтобы удостовериться, что я правильно истолковала твои намерения, — насколько я понимаю, ты собираешься присоединиться ко мне?
— Ну разумеется. — Его губы изогнулись в коварной улыбке. — Ты не против? — Он встал и снял бриджи.
Она пропустила вопрос мимо ушей и взглянула на него вызывающе.
— А прежде когда-нибудь бывало, что эту ванну принимали сразу двое?
— Дай подумать… — Рэнд глубокомысленно наморщил лоб и подошел к краю ванны. Он явно намеревался забраться в ванну, и, несомненно, на уме у него было вовсе не купание. — Разве что она?.. Нет. Или та, с которой мы… — Он широко улыбнулся и покачал головой. — Нет. Никогда.
— Ты уверен?
Неужели ей когда-нибудь надоест смотреть на него обнаженного? А он определенно стоил того, чтобы на него смотреть… Шрам был розовый, сморщенный, довольно свежий. Джоселин надеялась, что когда-нибудь муж расскажет ей, как получил его. А если нет — что ж, она проживет и без его секретов, решила Джоселин, чувствуя, как ее охватывает трепет желания.
— Я уверен, что удержал бы в памяти такое событие. Это я наверняка не забуду.
Джоселин подтянула колени к груди, освобождая ему место. Рэнд переступил через край ванны и опустился в воду. Они, улыбаясь, сидели друг против друга, затем он молча привлек жену к себе, так что она оказалась у него на коленях. Джоселин обхватила его шею и медленно отыскала губами его губы. Поцелуй был долгим и томным, словно им принадлежало все время на свете. Ощущения обостряла теплая вода, плескавшаяся вокруг.
Его руки скользнули вниз по ее спине, обхватили ягодицы, он притянул ее ближе к себе. Она немного приподняла бедра, и он овладел ею. Джоселин вздохнула от счастливого ощущения наполненности, и долгие мгновения оба упивались чувством соединения. Она зажмурилась и запрокинула голову назад, чтобы он поцеловал ее в подбородок и шею. Ее груди прижимались к его мокрому торсу, и Джоселин наслаждалась ощущением жестких волосков на своей чувствительной коже. Вода обволакивала, окутывала, омывала их со всех сторон.
Он медленными движениями проникал все глубже в ее лоно, и она двигалась вместе с ним. Вода плескалась о стены металлической ванны в согласии с ускоряющимся ритмом их движений. Экстаз уже переполнил Джоселин, такой же текучий, засасывающий, как вода. Она схватила Рэнда за плечи, а он крепче сжал ее бедра. Звук плещущейся воды вторил их тяжелому дыханию и стуку сердец, отдающемуся в ушах. И когда Джоселин решила, что сейчас умрет от невыразимой радости, внутри ее произошло нечто, принесшее ей чудесное освобождение, и она ахнула от восторга. Он последний раз вошел в нее, и для него тоже настал миг освобождения, а по телу пробежала дрожь, передавшаяся ей.
Джоселин приникла к груди мужа и слушала частый стук его сердца, перекликавшийся с ее собственным сердцем, и затихавший плеск воды о стенки ванны. Они лежали долго, не размыкая объятий, и покой, снизошел на нее, проник глубоко внутрь, и Джоселин поняла, что какие бы непонятные и могущественные силы ни привели ее в объятия Рэнда, именно в них ей изначально предназначено быть.
Но вот он тихо засмеялся. Джоселин подняла голову и с улыбкой встретила взгляд бездонных темных глаз.
— Что это, мой милый муженек, вас так насмешило?
— Милая женушка, я вовсе и не думал смеяться. Этот звук издал человек, полностью довольный своей участью в жизни. — Он легко коснулся губами ее губ. — А также своей женой.
Джоселин просияла. Счастье, которое она испытывала, готово было перелиться через край.
— Боюсь только, как бы горничные не прокляли свою участь, когда увидят, какой мы тут устроили беспорядок. Половина воды выплеснулась на пол.
— Придется им к этому привыкать, — лениво и несколько самодовольно улыбнулся Рэнд, что ничуть не обидело Джоселин. — Не думаю, что с этих пор стану принимать ванну в одиночестве. — В его глазах вспыхнул опасный блеск. — Я нашел-таки способ, который лучше всякого другого утоляет дискомфорт любого рода.
Глава 17
Джоселин обвела глазами бальный зал в доме лорда Уэстерфилда, который любезно предоставил свои апартаменты для проведения праздничных мероприятий, посвященных Авалонии. Этим вечером Джоселин не стала надевать очки, но, тем не менее, то и дело ловила пристальные взгляды, нацеленные на нее и на Рэндалла. Джоселин не предполагала, что появление лорда и леди Бомон может вызвать какое-либо подобие скандала. За последнее время в ее жизни произошло столько разных событий и с такой стремительностью, что вопрос о том, какова будет реакция лондонского общества на их с Рэндом возвращение, просто не приходил ей в голову. Оказывается, задуматься все-таки следовало. В последнее свое появление в обществе она тоже была объектом повышенного интереса. Но тогда интерес к ней вызвало внимание принца Алексиса. Джоселин следовало догадаться, что ее исчезновение будет замечено и обсуждено, несмотря на то, что сезон уже близился к концу. Конечно, ее родные покинули город в то же самое время, и все они полагали, что в обществе решат, будто красавица Джоселин Шелтон уехала вместе с ними. Но вот она вернулась и оказалась женой совсем не того человека, которого прочили ей в мужья.
Они с Рэндом прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на церемонию, на которой Алексис и принц-регент обменялись прочувствованными, но, к общему удовольствию, краткими речами и ценными подарками. Затем последовали тосты за дальнейшее укрепление добрососедских отношений Между Англией и Авалонией, после чего заиграла музыка, и начались танцы. И только когда бал был в разгаре, Джоселин поняла, что они с Рэндом привлекают не менее пристальное внимание, чем особы королевской крови.