Данир подошёл к ней со спины, обнял.
— Это другой мир, моя. Тут есть вещи, тебе пока непонятные. Она умеет очаровывать. Нужно было попросить тебя уйти. Доверься мне, а потом сама поймешь.
— Да, Данир. Мне непонятно, — она не без труда отстранилась, выскользнула из его рук, повернулась к нему.
Он действительно не понимал?..
Хотелось видеть его лицо. Хотя прислоняться спиной к его крепкому и сильному, и такому горячему отчего-то телу было приятно. Но не следовало поддаваться. Они ещё даже не говорили толком, в конце концов! Он чужой, хотя уже множество раз назвал её своей и женой. Женой! И она не возражала. И у неё это, кстати, не вызывает никакого внутреннего сопротивления. Вот то, как он обращался с девушкой, которую сам же спас — вызывает, и сопротивление, и негодование, а мысль, что она его жена — тут всё нормально. Она его знает два дня! В человеческом виде, имеется в виду. Где её здравый смысл?
— Если бы я не был волком, эта внучка Туи уже крутила бы мной, как хотела, — сказал Данир. — Обычные мужчины не умеют им сопротивляться. Поэтому куматы, даже самые законопослушные, селятся отдельно и далеко от людей, — он заулыбался. — И всё равно раньше то и дело приходилось разбирать скандалы между ними и людьми. Нас, детей, всегда брали на такие суды, чтобы наблюдали и мотали на ус. Часто это было весело.
— Давай приготовим чаю, Данир? Покажи мне, как на этой печке вскипятить чайник, пожалуйста.
— Хорошая мысль, — он тут же прошёл мимо неё к печке, успев между делом опять обнять её и поцеловать, а скорее, даже лизнуть в затылок.
— Данир! — возмутилась она. — Я поговорить с тобой хочу и чаю попить!
Ну да, ей приятно — что он то и дело пристает, целует, но при этом ведет себя не слишком настырно. Да, именно это чертовски приятно! Хотя, если бы хотел… Что её ожидало бы? Он очень сильный, сопротивляться она не сумеет, бежать — некуда.
— Я понял, понял, — он рассмеялся, — я тоже с удовольствием выпью чаю. Вот, смотри, — и он принялся раздувать тлеющие угли.
Прямо в угли он поставил высокий жестяной чайник.
— Подожди немного. Закипит быстро, — и он продолжал чему-то улыбаться.
— Что смешного, может, скажешь?
— Мы оба сейчас очень хотим целоваться. И не только. Но вместо этого будем беседовать и пить чай.
— Вот с чего ты это взял, а? Про целоваться и не только? — вскинулась Катя.
— Ты сейчас пахнешь так, что я всерьез боюсь свихнуться. Хотеть тебя — это полбеды. Но понимать, что и ты хочешь… однако мы будем пить чай.
— Дани-ир… — вздохнула Катя. — Пожалуйста.
— Ладно-ладно. Я понял.
Ну да, он вполне ничего. Нет, не так. Он в её вкусе! Полностью. Вот только можно его подстричь — и будет идеально. Можно и не стричь — такие волосы просто жаль резать. И если бы она, к примеру, познакомилась с ним нормально, дома, то есть не в этом мире, ей бы точно захотелось завести с ним отношения, и кто знает…
Потом, конечно, позже. После аборта. А пока не до отношений. Она — пахнет? Так, что для него это сигнал, вроде белого флага: я тебя хочу, бери меня пожалуйста? Ну ведь это полная ерунда. Точно сумасшедший дом. Двадцать первый век на дворе! А тут…
А он не человек. Это вчера она якобы притворялась, что верит, а сегодня просто верит, и притворяться не надо. Хотя что особенного случилось? Она с Турей познакомилась, и с этой интересной девушкой, Гетальдой…
— Данир, какой тут год?
— Год?.. Десять тысяч шестьсот первый. Но у нас другое летоисчисление, ты же понимаешь.
— Десять тысяч. Ничего себе.
— Чай, — Данир насыпал крупную заварку из мешочка в глиняный чайник и залил кипятком.
Мир другой, век вообще… какой, сто первый? А чай заваривают точно так же, как и в их мире. И даже запах у чая такой похожий, словно это обычный хороший чёрный чай, в который добавили горстку трав и, может быть, ягод.
— Так почему ты её прогнал? Гетальду? — Катя схватила чайник и сама разлила чай, подвинула ближе посудинку с мёдом и села за стол напротив Данира. — А сахара нет?
— Нет, — качнул головой тот, — вообще есть, но у нас его почти не едят. Точнее, едят в основном люди.
— Так почему ты прогнал Гетальду? — напомнила она. — Мог бы из милосердия оставить её поспать до утра.
— Она найдёт, где поспать, можешь мне поверить, — он усмехнулся, — эти горы ей дом родной. А вот я с ней под одной крышей не усну. Кто знает, чего она хочет, что ей в голову придёт. Скорее всего она заодно с моими врагами.
— Тогда мне странно, что ты её отпустил… — нет, Катя всё-таки его не понимала.
— А что с ней прикажешь делать? Привязать к дереву? Я узнал, что мне нужно. Она вернуться, чтобы навредить, привести сюда кого-то — не сможет. Продержать её до утра и отправить в замок, а там бросить в застенок, снова допросить? Не вижу особого смысла, только лишние трудности нам. К тому же кому-то в замке я не могу доверять, и это тоже проблема. Но как же она с тобой справилась, — он хмыкнул. — Следовало ожидать. Они и в вашем мире развернулись вовсю. Хотя я двуличных куматов у вас не встречал.