— Я провожу тебя! — торопливо подскочила я со своего места.
— Сидеть! — голос отца заставил меня рухнуть обратно на стул, словно подстреленную.
— Если вы позволите, я сам поухаживаю за своей невестой — не хочу, чтобы с вами что-либо случилось! — граф не сводил с Ри глаз. Папа тоже иногда так на нее смотрит, с вот такой же предвкушающей полуулыбкой, когда придумывает очередное наказание.
— Прекрасная идея! — тут же одобрил его порыв отец.
— А ты лучше займись делом: у вас сегодня уроки пения, помнишь? — бросил он мне.
И я, опустив голову пониже, смиренно кивнула ему в ответ и торопливо покинула комнату, все же одарив дорогую сестренку тревожным взглядом.
***
«Она волнуется из-за меня», — с досадой подумала я.
Мне не хотелось тревожить Лису, я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, но все испортила: «Еще и пальцы обожгла, дура!»
Мне так хотелось сбежать от них, но вместо этого я сама напросилась на свидание с этим… этим графом.
Сколько я ни приглядывалась к нему, не могла найти хоть что-то напоминающее Владимира Николаевича. Хоть одну черту характера или внешности, кроме разве что цвета волос: они, вроде бы, были такими же, как и в детстве, а в остальном… «Что стало с тем красивым мальчиком, который рос под присмотром ТАКОГО отца?»
Граф последовал за мной и очень быстро поравнялся. Теперь он явно не собирался любоваться моей спиной и нашел повод ухватить меня за локоть, чтобы я «не упала». А мне как раз так и захотелось упасть в обморок и не видеть его неприятное лицо, не слышать этот сладкий и учтивый голос и не терпеть его прикосновений.
— Как ваше самочувствие? — поинтересовался он, как только мы немного отдалились от дома.
— Спасибо, мне уже гораздо лучше! — поглубже вдыхая прохладный воздух, сообщила ему.
— Вы побледнели! Неужели я настолько взволновал вас? — с бахвальством в голосе спросил он.
— Вы, конечно, застали меня врасплох — я не думала, что мы встретимся так скоро и что вы так сразу признаете во мне невесту, — честно ответила ему.
— Не думали? Но почему? Мы с вами созданы друг для друга! — с горячностью ответил он. — Или вы боитесь меня: быть может, я вам не нравлюсь?
— Как можно!? — я нагло передразнивала его пылкие нотки в голос.
Он неожиданно остановился, развернул меня к себе лицом, взял за подбородок, и я вдруг испугалась, отчетливо понимая, что он хочет сделать и то, насколько противна мне одна эта мысль.
Я немедленно сделал шаг назад, потом еще.
— Вы слишком торопитесь! — смущенно пролепетала.
— Прошу прощения, но вы сводите меня с ума! — весьма неискренне извинился граф.
На губах его в это время снова появилась хищная улыбка.
— Наверное, нам не стоит так долго быть наедине. Отец может разозлиться! — а вот это уже было ложью: моему отцу плевать, что я буду делать с графом и как долго — лишь бы только это способствовало нашему скорейшему союзу.
— Как прикажете, моя госпожа!
Я выпрямила спину и снова попыталась его обойти, направляясь домой, и с удивлением отмечая, что мы успели отдалиться от особняка на приличное расстояние.
В этот момент граф схватил меня за талию и прижал к своему выпирающему пузу, а я, ошеломленная подобной дерзостью, даже вскрикнуть не успела, потому что он впился в мой рот, словно пиявка, проталкивая свой язык между моих губ.
Одна из его рук опустилась чуть ниже поясницы, другой он сильнее притягивал к себе мою голову.
Мой ступор длился недолго.
Потом я просто укусила его губу, прокусив до крови и, как только он завизжал, словно свинья, залепила ему пощечину, почти такую же звонкую, как те, что мне иногда отвешивал отец.
— Ах ты, мерзавка! Ты меня укусила! — разъярился он, и глаза его опасно заблестели.
— Я все расскажу отцу, — пригрозила ему, делая несколько шагов спиной вперед, а потом развернулась и побежала.
Я бежала со всех ног, не замечая текущих по щекам слез: никто и никогда не позволял себе такого, никто никогда не посягал на мою честь, а он посмел сделать это в первый же день нашего знакомства.
Я резко свернула за угол и спряталась в кустах, граф бегал не так уж быстро и ничего не заметил, проскочив мимо, а я потрусила в сторону конюшен, желая поскорее укрыться в своем убежище ото всех.
Стешка сразу оживилась, и я выпустила ее на свободу, прижала к себе, погладила пухленькоебрюшко: хорошо, что Палашка, помощница нашей кухарки, не забывала подкармливать ее, когда у меня не получалось.
Маленькая хулиганка тут же забралась на плечо и стала щекотать меня своими черными усиками, тыкаясь носиком прямо в ухо.
— Вот только ты меня и любишь, рыжая, и Лиска, а больше я никому и не нужна, — грустно шмыгнула носом, стянула свою подругу с плеча и поднесла к лицу, заглядывая в маленькие, словно бусинки, глазки.
— Вот если бы ты была рядом, обязательно бы укусила этого грубияна за нос, правда, моя хорошая? Уж ты бы меня в обиду не дала! — я гладила ее пушистую шерстку и чувствовала, как сквозь пальцы уходит напряжение и страх.
Вскоре внизу послышались шаги, а потомголос запыхавшегося после пробежки мужчины.
— Ваше Благородие, вас разыскивает Его Светлость, он приказал мне немедленно привести вас!
Степан — наш управляющий. Он был неплохим человеком и всего на два года старше моего отца, но, помимо доброты, отличался редкостной исполнительностью и дотошностью. Прикажи ему отец прыгнуть в омут — прыгнет, прикажет выволочь меня на улицы за волосы — наверное, тоже сделает — не дрогнет и сил хватит. А если увидит меня со Стешей — расскажет отцу, потому что тот приказывал наблюдать за всем и подмечать, а в особенности за его дочерьми.
Куница разлеглась у меня на руках, вытянувшись в полный рост и свесив хвостик, я не испугалась Степана, но расстроилась, переложила малышку обратно в ее просторную клетку и не хотя направилась к выходу.
— Здесь я, Степан Алексеевич, не надо так кричать! — ворчливо отозвалась ему.
— Да что же это, зачем же вы туда забрались, Сударыня, убьетесь ведь так ненароком! — тревожно заохал он.
Я знала, что он и вправду волнуется за меня и спускалась нарочито медленно, дабы не волновать лишний раз старика.
— А я, Степан Николаевич, хотела посмотреть, как быстро вы меня найдете! — шутливо отмахнулась от его вопроса и продолжила свой спуск.
Идти к отцу не хотелось, увидеться с графом снова не хотелось еще больше! Что они со мной теперь сделают?
Я закусила губу и смотрела строго себе под ноги, будто меня вели на казнь.
— А вот и наша пропажа объявилась! — обманчиво приветливо встретил нас отец.
— Вы меня искали, папенька? — невозмутимо поинтересовалась я, обшаривая комнату взглядом, но, к счастья, больше здесь никого не было.
— Свободен, Степан! — сквозь зубы процедил он.
Старик почтительно склонил голову и оставил нас в горнице один на один.
— Искал! — тем временем произнес он, и я почувствовала как «врастаю в пол», цепенея от его взгляда и голоса.
— Что ты сделала, Риана? — снова спокойно и почти ласково прозвучали его слова.
— Ничего! Просто граф позволил себе слишком многое: он приставал ко мне, а приличная девушка не должна позволять мужчинам… — начала оправдываться. Руки дрожали, но я заставляла себя говорить увереннее и тверже, не позволяя голосу ломаться и затихать.
— Замолчи! — в глазах отца было предупреждение, лицо исказила гримаса гнева.
— Ты кем себя возомнила? Я спрашиваю тебя, кого ты из себя строишь? Святая невинность! Да если я захочу, ты пойдешь по кабакам услаждать пьяниц и прочий сброд! — вот теперь он был по-настоящему в ярости.
— В самом деле? И упустите возможность поживиться за мой счет? Позволите очернить ваше имя? — снова вызов и горькая усмешка в голосе.
После этих слов он ударил меня по лицу, сильно и с чувством, но я и в этот раз выпрямилась и посмотрела на него с такой же ненавистью, что и он на меня.
— Граф — твой будущий муж! А значит, нет ничего, что я бы мог запретить ему с тобой делать! — произнес он. — И в твоих же интересах, чтобы он не передумал жениться на тебе!