— Я не хочу! — твердо и уверенно бросила ему в лицо.
Второй раз он разбил мне губу и брезгливо обтер руку носовым платком.
— Алиса сейчас под арестом, никто не посмеет накормить или напоить ее до тех пор, пока ты не извинишься и не уговоришь его взять тебя в жены!
— Ты сошел с ума? Она твоя ДОЧЬ! — я потеряла над собой контроль и закричала на него, более того позволила себе небрежное «ты».
— Как и ты! — а вот он теперь казался совершенно спокойным.
— Накажи меня, не ее! — мольба и отчаяние, вот что осталось от моей гордыни.
— Накажу, если ты не одумаешься и не исправишь содеянного! Кстати, по твоей милости граф Крайнов покинул наши владения в весьма скверном расположении духа! А насчет Алисы я уже предупреждал тебя: и скажи спасибо, что я не высек эту маленькую предательницу, которая устроила истерику на весь дом, обвиняя Константина в твоем убийстве!
Я побледнела, руки похолодели.
— Она еще совсем ребенок, — тихо пролепетала я.
— Значит, ей придется повзрослеть… — спокойно ответил он и развернулся, оставив меня одну.
Больше всего на свете мне хотелось расплакаться, забиться в темный угол и рыдать там, пока не кончатся слезы, но я ведь давно знала, что этим горю не поможешь и никого не разжалобишь.
Поднялась в свою комнату, посмотрела в зеркало на свое бледное лицо, глаза, блестящие от непролитых слез, губы, из которой все еще сочилась кровь.
На пороге появилась Ксенья, и я испуганно вздрогнула.
Горничная смотрела на меня с сочувствием.
— Госпожа, барин приказал запереть вас до завтра, вы уж не серчайте на меня, — виновато произнесла она, выуживая ключ от моей двери из своего кармана.
— Что? Но этого не может быть: мне нужно сейчас же уезжать, ты что-то путаешь! — я порывисто шагнула в ее сторону.
Горничная сделала шаг назад.
— Не противьтесь ему, Ваше Благородие, хуже будет, знаете ведь! — пробормотала она.
Я смотрела, как захлопнулась передо мной ненавистная дверь, тяжелая дубовая дверь, и вдруг с криком набросилась на нее и принялась молотить кулаками по дереву, а потом сползла вниз и все же заревела. Он сделал это нарочно, чтобы помучить, зная, что я ни на миг не забуду о сестре, которая останется без еды и воды весь этот день и следующий тоже, пока я не выполню то, о чем меня просят.
Часть 1. Глава 4
Я не спала всю ночь, только под утро, заставила себя лечь в постель и провалялась в беспокойном сне не больше получаса.
Голова немного кружилась от нехороших мыслей, от слез, из-за недосыпания — постоянного ожидания худшего.
К полудню горничная пришла и отперла дверь, принесла мне поесть, но я отказалась. Перерыла гардероб в поисках чего-нибудь подходящего, в итоге схватила первое попавшееся платье голубой расцветки, нисколько не заботясь о том, как я в нем выгляжу. Волосы же просто собрала в аккуратный пучок, хотя несколько коротких прядок все равно выбивались из «прически».
Чтобы навести визит к мужчине, полагалось быть в сопровождении кого-то из родственников или пожилой, умудренной опытом дамы, которая бы проследила за соблюдением всех норм светского этикета. Я очень рассчитывала на то, что мне не придется оставаться больше наедине с графом, тешила себя мыслью, что отец все же постарается соблюсти все приличия, чтобы не опорочить мою честь.
«Неужели он мог говорить все те гадости на полном серьезе? Должно же в нем быть хоть что-то святое?»
Увы — ничего святого в этом человеке не осталось: он не отменил наказания для сестры и не позволил мне с ней поговорить, он лишь придирчиво осмотрел меня с ног до головы, кивнул каким-то своим мыслям и хладнокровно произнес:
— Если граф захочет, чтобы ты осталась в его усадьбе на эту ночь — так тому и быть! Карету тебе уже подали! Надеюсь, сегодня ты будешь послушной девочкой!
Я не смогла вымолвить в ответ ни слова, хотя внутри что-то болезненно ухнуло вниз.
Я прошла мимо него и торопливо спустилась с крыльца, с прямой спиной проследовала к воротам, совершенно не реагируя на приветствия прислуги.
Села в пустую карету, захлопнула дверцу и привалилась к сидению, сдернула дурацкие дамские перчатки, которые в приличном обществе было принято носить не снимая каждый раз, когда выезжаешь куда-либо с визитом.
«Но это ведь не про меня? Какие, к лешему, приличия и этикет!?»
Ехали мы медленно, и даже в этом я видела отцовскую руку, словно он специально попросил кучера никуда не торопиться. По-моему, прошло не меньше пяти, а то и шести часов, прежде чем мы добрались.
«Скоро начнет смеркаться!» — стало не по себе. «Отправиться обратно по темноте опасно — можно сбиться с пути или нарваться на разбойников, да и выпустит ли вообще меня отсюда граф?!»
Кожа покрылась мурашками. Я заставила себя не думать о самом плохом, снова натянула тонкие перчатки на руки, подобрала тяжелые юбки и выбралась из кареты.
Разумеется, никто меня не встречал. Я впервые была у Крайновых и чувствовала себя неуютно в этих краях.
Особняк был намного больше нашего, сложен из добротного дерева, украшен резными ставнями, имел высокое и широкое крыльцо и вообще производил впечатление большого и богатого дома. Он поражал своей массивностью и продуманностью, здесь столько лет не было хозяина, а дом не выглядел ветхим и словно все еще ждал, когда множество детских голосов оживят его.
Почему я подумала о детских голосах? Не знаю, наверное, потому что Крайнов старший всегда казался мне образцом примерного семьянина. Я помнила, что жена его умерла, когда Косте было лет семь-восемь, и с тех пор Владимир ни разу не женился. Но дом — этот дом много лет назад был построен для большой и шумной семьи, поэтому тут были широкие беседки, качели, просторная веранда, большой балкон с высокими перилами, и множество просторных окон.
Уже у крыльца меня встретил немолодой мужчина в поношенном сюртуке, он почтительно склонил голову, поприветствовал, как полагается, спросил, сопровождает ли меня кто-нибудь, а я лишь отрицательно покачала головою, краснея от стыда.
Он сказал, что доложит о моем приезде хозяину и позволил пройти в светлицу.
Я же с каждым шагом подавляла в себе нарастающее желание сбежать.
— Барин приказал проводить вас в гостиную! — вернувшись, сообщил крестьянин.
Я неуверенно двинулась следом.
Граф «ожидал» меня, вольготно развалившись на диване в обнимку с бутылкой вина, и встречать свою гостью, как подобает благородному и воспитанному человеку явно не намеревался.
— И чем же я обязан вашему визиту, княжна? — спросил он, снова приложившись к бутылке и вытерев губы рукавом.
Одежда на нем была мятой и неопрятной, не было сюртука, только полурастегнутая рубашка, волосы всклочены, а в глазах веселье, граничащее с безумием.
— Я приехала, чтобы попросить у вас прощения, граф! Надеюсь, вы понимаете, что и ваш поступок был крайне вызывающим!
— В самом деле? Я влюбился в вас с первого мгновения, как только наши взгляды встретились и лишь поддался минутному порыву коснуться столь соблазнительного цветка, авы втоптали мои чувства в грязь! — пафосно размахивая руками, ответил он.
— Ваши чувства? — с сомнением переспросила я.
Мой тон ему не понравился — он приосанился и посмотрел на меня совсем иначе: как-то оценивающе что ли.
— А где же ваше сопровождение, благородная сударыня? — с усмешкой спросил вдруг.
— Его нет! — пожала плечами я. — Вы принимаете мои извинения, граф? — с опаской спросила его.
— Знаете, ваш отец прав, вам все-таки не хватает воспитания! — отставив бутылку в сторону, произнес он.
— Подойдите ко мне! — прозвучало это уже как приказ.
Я не двинулась с места.
— Вы все еще хотите, чтобы вас простили? — с вызовом спросил он.
Я заставила себя приблизиться к нему.
— Вы пока еще не мой муж, чтобы позволять себе прикасаться ко мне, и вы должны понимать причину такой моей реакции на ваши действия! — снова моя попытка оправдаться и найти повод поскорее сбежать.