Илена пригубила вино, и вкус его оказался таким удивительно нежным и мягким, что она была вынуждена признать — в Зокале такого никогда не делали.
Словно угадав ее мысли, генерал заметил:
— Я знал, что тебе понравится это вино. Оно сделано из особого сорта винограда, который я собираюсь выращивать в Зокале. Кстати, возможно, даже в этой долине, если только почву подготовят должным образом.
Илена ничего не ответила.
Она корила себя за ошибку: почему не догадалась выращивать хоть что-нибудь в долине Бела?
Это было глупо, если учесть, какой маленькой страной была Зокала.
Последующее блюдо было вкуснее предыдущего, и хоть она не собиралась доставлять мужчине, сидевшему рядом, удовольствие подобным признанием, от одного вопроса все-таки не удержалась.
— Вы всегда во время своих походов едите так же вкусно, как сейчас?
— А почему бы и нет! — ответил он. — Я весьма отрицательно отношусь к неудобствам, можно сказать, терпеть их не могу. Хотя, конечно, временами, особенно зимой, когда лежит глубокий снег, с пищей бывают проблемы. Но мои люди умелые охотники, и я забочусь о том, чтобы дичь, которую они приносят, была вкусно приготовлена.
Эти слова звучали как-то странно в устах разбойника.
Но, даже несмотря на то что княжна ненавидела генерала всей душой, она вынуждена была признать, что он, пожалуй, образованный человек, предпочитающий комфорт и чистоту.
Но если это так, то почему он выбрал для себя столь диковинный образ жизни?
И как, даже будучи генералом, хотя это звание он наверняка сам себе присвоил, сможет он глубоко понять всю сложность ответственности за страну, которая возлагается на князя?
«Я не могу позволить ему занять место моего отца», — в отчаянии подумала Илена.
Однако нельзя отрицать, что вместе с этим браком они получат пушки, чуть заметные в темноте, и быстрых коней, пасущихся на лугах по обе стороны реки, а это не так уж плохо.
На первое подали суп из форели, приправленный мягкими пряностями. Илена пробовала их раньше, но никак не могла вспомнить названий.
На второе был ягненок, такой нежный, что мясо просто таяло во рту.
Потом на столе появилась куропатка, венгерское национальное блюдо, приготовленное столь искусно, что не возникало сомнений: лишь отличный знаток национальной кухни мог сделать это.
Чувствуя, что насытилась, княжна отодвинула тарелку.
И в тот же миг перед ней возникло блюдо свежей, только что поспевшей клубники, смешанной с какими-то странными горными ягодами; у них был необыкновенный, незнакомый, прекрасный вкус.
Илена расстроилась: какой бы аппетитной ни считалась еда, подаваемая во дворце, она ни в какое сравнение не шла с тем, что появлялось на столе сегодня вечером.
А ведь княжна всегда гордилась изобретательностью и мастерством своих поваров!
Более того, ужин всех остальных, сидевших за столом, был ничуть не хуже, чем ее собственный.
Теперь она понимала, в чем заключается сила и мощь этих людей: просто их отменно и сытно кормят, им никогда не приходилось голодать.
Но, если генерал поставил перед собой цель показать, сколь он богат и щедр, то пусть не радуется, — она ни за что не сдастся.
«Его попытка произвести на меня впечатление с треском провалилась!» — язвительно подумала она.
В довершение всего на золотых и серебряных подносах был подан турецкий кофе в традиционных чашечках без ручек, а кофейник, из которого его наливали, несомненно, был бы по достоинству оценен знатоками.
«Он украден! Конечно же, украден!» — съехидничала княжна.
Тем не менее она не стала отказываться от второй чашечки кофе.
Затем словно по волшебству стол перед ними исчез, и в центр круга вышли цыгане.
Нежная, завораживающая мелодия, сопровождавшая ужин, теперь сменилась неистовой, зажигательной музыкой, и началась безудержная цыганская пляска.
Танцоры возникли из темноты, с бубнами в руках и маленькими золотыми колокольчиками на веревочках, опоясывающих лодыжки.
Илена любила наблюдать, как танцуют цыгане, хотя ее родители не одобряли этого.
Только после того, как отец слег, у нее появилась возможность не таясь приходить в табор и просить их сплясать для нее.
Но то, что происходило сейчас, отличалось от виденного ею раньше.
Судя по всему, эти цыгане принадлежали к высшей касте.
Многие танцовщицы были русскими, а русские, как известно, танцуют лучше всех в мире.
Их движения зачаровывали, легкость, с какой они выполняли невероятно сложные па, поражала, а грация была достойна примы.