— Я был не совсем уверен, как твой отец воспримет меня. К тому же мне всегда претило общение с ним после того, как он обошелся с моим отцом.
— А потом, когда ты уехал... ты думал обо мне?
— Я не мог думать ни о чем другом, — прошептал Владилас. — Вскоре умер мой отец, и я услышал, что князь Милко в коме. Тогда я вернулся, посетив перед этим Австрию и Венгрию, где узнал о их намерениях насчет Зокалы.
— И... что случилось... после этого?
— Когда я увидел тебя вновь, то понял, — тихо молвил князь, — что не смогу успокоиться до тех пор, пока ты не будешь принадлежать мне.
Илена вновь приподняла голову.
— Ты хотел меня?
— Должен ли я говорить, как сильно? — снова перешел на шепот Владилас.
Он посмотрел на ее заплаканное лицо, на длинные, мокрые от слез ресницы, на дрожащие губы и, прижав к себе крепче, поцеловал.
Он целовал ее страстно и жадно, но в то же время так нежно, как никогда раньше.
Оказывается, Илена, сама не подозревая, именно этого ждала, именно об этом мечтала.
Ощущения становились все более волнующими, и неожиданно словно молния пронзила все тело, поднимаясь изнутри к губам.
Это была странная эйфория, не похожая на то, что ей приходилось испытывать прежде.
Теперь она была частью Владиласа, и ей хотелось стать еще ближе к нему.
Она слышала, как гулко бьется его сердце, повторяя ритмы ее собственного, и вдруг отчетливо поняла, как сильно любит его, и любит уже давно.
Хоть она и не хотела признаваться себе в этом, ей нравилась его властность, его сила и то, как он заставил ее выйти замуж, и даже то, как перекинул ее на свою лошадь во время погони.
Она восхищалась этим человеком, ставшим ее мужем, только гордыня и дух независимости заставляли противостоять ему.
Но теперь с этим покончено — он желает ее, и она принадлежит ему.
Он целовал ее, пока она не почувствовала: еще немного, и они сольются в единое целое, и больше не будет двух разных людей.
Тогда он притянул ее еще ближе и словно вознес к горным вершинам.
Все ее тело двигалось, повинуясь необыкновенной магии, которой подчинялось все вокруг Владиласа.
Его руки нежно ласкали ее тело, губы становились все более требовательными, но теперь Илена ничего не боялась.
Она была готова отдать все, чем обладала, больше не секунды не сомневаясь и не жалея.
А он все целовал и целовал ее, и ей казалось, будто он уже завладел ее душой, ее сердцем, ее телом и теперь требует чего-то большего.
Он приподнял голову и посмотрел на нее, услышав, как она прошептала:
— Я люблю тебя... Владилас... Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, моя прекрасная!
Он приподнял ее и бережно положил на подушки.
А она, словно испугавшись, что может потерять его, вытянула руки и обвила его тело.
— Я... я люблю тебя! Пожалуйста... не оставляй меня...
— Ты думаешь, такое возможно?
И он начал целовать ее с новой страстью, припадал влажными горячими губами к ее шее, плечам, груди, пробуждая в ней удивительные, неизведанные ощущения, о существовании которых она и не подозревала.
Теперь они вознеслись к звездам над горными вершинами, и тогда Илена почувствовала, что они больше не люди, они — боги.
Когда свечи возле кровати почти догорели, Илена повернулась и с благоговением посмотрела в глаза Владиласу.
— Ты... все еще любишь меня?
— Моя драгоценная, — молвил он, — это я должен спрашивать, любишь ли ты меня по-прежнему.
— Я и не знала, что любовь может быть... такой прекрасной... такой совершенной и сверкающей! — прошептала она.
— Я сделал тебя счастливой? Я не причинил тебе боль?
— Это... было чудесно!
— И ты больше не боишься меня?
— Я гораздо больше боялась, когда ты... не любил меня... и оставил одну... как сегодня.
— Это больше не повторится.
— После того... как ты разозлился... тогда, когда я была с Томилавом... ты ведь не разговаривал со мной... и даже не смотрел на меня.
— Если бы я заговорил или посмотрел на тебя, то не смог бы сдержаться и не только целовал бы тебя, но и подчинил себе.
— Я знаю теперь, что это так... необыкновенно, восхитительно... но я не понимала этого раньше...
— Не понимала чего?
— Что любовь с дорогим человеком, это как... как солнечный свет... как цветы... которые растут на вершинах...
— Моя любимая, я и хотел, чтобы ты почувствовала именно это!
— А ты... ты тоже... чувствуешь что-нибудь похожее?
— Любить тебя — самое большое наслаждение в моей жизни.
— О Владилас... я люблю тебя!
— И я люблю тебя, моя прекрасная жена! Князю Томилаву крупно повезло, что он успел покинуть дворец прежде, чем я сломал ему нос.