«Вот и все… — с горькой усмешкой повторила Валя. — Как много это значит для меня и как мало для тех, от кого зависит сейчас твоя судьба».
Торопливо, все еще боясь, что Митрохин встанет и уйдет, Валя стала рассказывать ему, как познакомилась с Володей.
Это случилось в конце прошлого года.
Нет, слово «познакомились» меньше всего годилось для тех обстоятельств, при которых произошла их первая встреча.
Комсомольское собрание затянулось, и Вале пришлось возвращаться домой поздно вечером. На трамвайной остановке толпилось много народа, и Валя решила пройти несколько кварталов пешком, чтобы сесть на автобус.
Весь день с самого утра сыпал мокрый снег, фонари слабо мерцали на большом расстоянии друг от друга, на улице было пустынно. Последнее время Валя редко возвращалась из института одна — обычно за ней заходил Андрей. Надо было и на этот раз попросить, чтобы Андрей зашел за ней и проводил до дома.
Студент энергетического института Андрей Бобров тогда очень нравился Вале. С ним было легко и просто. Он ничем не нарушал ее привычную, ясную жизнь. Он был умен и весел, играл на гитаре, пел песенки — иногда смешливые, иногда иронически-грустные. Казалось, никакой вопрос не мог застать его врасплох…
Когда Валя спрашивала себя, какой он, то обычно отвечала одним словом: «современный». Это включало в себя не только стиль одежды, походку, прическу, но и манеру поведения — спокойно-невозмутимую, иногда добродушную, иногда насмешливую, ироническое отношение к проблемам, которые принято считать «сложными», любовь одновременно и к джазу и к Баху, к фильмам, где «поток жизни» заменял сюжет, и еще многое такое, что Валя не смогла бы точно определить.
Сама Валя не считала себя «современной», хотя тоже любила джаз, хорошую одежду и старалась не пропускать заграничные кинофильмы. Тем не менее Андрей ей нравился. Однако иногда ей приходила в голову мысль, что в нем нет ничего, как она говорила себе, «неожиданного». Он никогда не мог сказать такого, что заставило бы ее волноваться, думать, решать… Она любила книги, которые Андрей считал старомодными. Его интересовала только научная фантастика.
Правда, споры о вкусах возникали у них очень редко. Андрей вообще не любил спорить до тех пор, пока вопрос не касался кибернетики, научной фантастики или фильмов итальянца Антониони.
Валя сознавала, что у нее с Андреем не так уж много общего, но он все-таки нравился ей. Ведь Андрей был первым человеком, который объяснился ей в любви, и Валя знала, что он действительно ее любит.
Теперь она торопливо шагала по скользкой грязи, покрывшей тротуар, прятала лицо от резкого, холодного, осеннего ветра и думала о том, как было бы хорошо, если бы Андрей шел рядом.
Тех двух парней, что стояли в светлом кругу фонаря, Валя заметила не сразу. Оба они были высокого роста. Один в коротком, едва доходившем до колен пальто, другой в кожаной куртке. Издали они показались Вале одинаковыми — худощавые лица, чуть сощуренные глаза, плотно сжатые губы. Ветер играл волосами на их непокрытых головах. Парни молча и пристально смотрели на приближавшуюся Валю.
Валя подумала, что лучше бы ей перейти на другую сторону улицы, но вместо этого лишь ускорила шаг, стараясь держаться ближе к стенам домов.
Парни стояли неподвижно, пока Валя не поравнялась с ними. Затем неожиданно и словно по команде вышли из светлого круга.
Валя поспешно сделала шаг в сторону, но тот, что был в кожаной куртке, преградил ей путь, и она растерянно отступила. Парень приблизился к ней вплотную и, почти не разжимая губ, процедил:
— Ну… зачем же паника?
Валя заглянула в его лицо, и ей стало страшно. В эту минуту она не думала о том, что может произойти, что могут сделать с ней эти парни, ей просто стало жутко при виде маячившего перед нею бледного, заслонившего весь мир лица. Оно напоминало маску — гладкое, с туго натянутой кожей и слегка выдающимися скулами, с похожими на одну тонкую, прямую линию злыми губами, с глубоко посаженными, казалось, мертвыми глазами.