Или хотя бы почти, как было.
— Я… пытаюсь.
— Пытайся, — Стальной король поднял ферзя.
Яшмовый пес в полной ипостаси. Огромный, раза в полтора выше пешки-человека, исполненный с изрядным мастерством. Резчик не упустил ни одной детали. Иглы на хребте подняты. Оскалена пасть. Полыхают рубины глаз. Еще немного и хлынет белая пена бешенства.
— Не уподобляйся ему, — король подал фигурку. — Его война длиться вечно. Твоя — пока ты сам того пожелаешь. Земли за перевалом принадлежат нам.
Пес был тяжелым и холодным. Камень должен был нагреться, но словно сам не желал тепла.
— А на землях — люди. И не только они…
Еще те, в ком течет кровь альвов… наполовину… на четверть…
— Мы уже говорили об этом, Виттар. И мне казалось, что ты меня понял. Нельзя допустить резни. Виттар, многие на тебя смотрят, особенно молодняк, который ничего, кроме войны не видел. Им достаточно намека.
И контролируют они себя много хуже Виттара. Кровь — хуже серой травы, которая сводит с ума медленно. Здесь порой хватает и капли, а за всеми не уследишь.
— Твои люди будут молчать. Один раз. Два. А потом что? Я не хочу тебя наказывать, но если закрою глаза, то признаю, что ты имеешь право на такую охоту. А то, что можно одному, разрешено и прочим. Ты хочешь быть в ответе за них, Виттар?
— Нет.
— Сколькие сочтут, что смерть альва… или человека… или вымеска — это мелочь, которая не стоит внимания?
Многие. Уже так считают. Война дала свободу, а теперь с этой свободой приходилось прощаться. И следовало признать, что прав Король: по ту сторону перевала лежали земли, новые, неизведанные… по мнению некоторых — свободные от закона.
Младшие будут охотиться. Старшие — закрывать глаза, уговаривая себя, что молодняк погорячился… бывает ведь. Раз, другой, третий… а там и поздно останавливать.
Бешенство заразно.
— Мне стыдно.
Хуже. Тошно. То самое зеркало, которое стоит так, чтобы Виттар видел себя, рисует новый портрет, ничуть не похожий на прежние, написанные еще до войны.
— Путь за Перевал и тебе, и твоим людям закрыт. Временно.
Это даже не наказание — мера предосторожности.
— Да, мой король, — Виттар не представлял, насколько сложно будет произнести эти слова. И живое железо рвануло, протестуя.
За Перевалом остался Оден.
И двое людей Виттара, и те, кто посмел напасть на его стаю.
Разве они не заслуживают наказания? Урока, который раз и навсегда продемонстрировал, кто отныне хозяин на землях Лозы.
— Другим займись. Вчера мне на стол легло предложение, — Стальной король протянул руку, и Виттар вернул ему яшмового ферзя. — Вон, прочти. Скажи, что думаешь.
Стальной Король редко спрашивал совета. И сейчас ему отнюдь не советчик нужен был. Тогда что?
Несколько листов, подшитые вместе. Изложено кратко. Грамотно. И следует признать, что убедительно. Проблема решилась бы, но…
…пяти лагерей, созданных королевой Мэб, недостаточно для изоляции и ликвидации потенциально опасных особей. Но имеющийся опыт наглядно демонстрирует низкую себестоимость постройки лагерей и высокую самоокупаемость в случае, если заключенные задействованы на работах.
…зоны отселения хороши как способ локализации мятежно настроенных элементов, вне зависимо от чистоты крови.
…отметка о расовой чистоте и цветные ленты на одежде для тех, кто на одну восьмую и выше является альвом, позволят навести порядок.
…при должном подходе в течение пяти лет проблема перестанет существовать.
Даже раньше, Виттар бросил взгляд на зеркало. Тот, кто стоял по ту сторону черного стекла, был готов выступить в поддержку проекта. Что может быть проще? Разделить. Рассортировать. Собрать отбросы в одном месте. Ликвидировать.
Навести, наконец, порядок.
Стальной король ждал.
— Сколько их будет?
Виттар не сомневался, что Его Величество знают ответ.
— По разным оценкам от тридцати до семидесяти тысяч…
Альвы начали эту войну.
Альвы первыми заговорили о чистоте крови.
Альвы вырезали всех, в ком течет кровь детей Камня и Железа.
Альвы ушли. За море. И те, кто остался по ту сторону перевала… ненадежны. Виттар имел возможность лично убедиться в этом. Многие желали бы возвращения Королевы, что невозможно: даже она не сумеет нарушить клятву на Камне.
Но ведь достаточно веры.
Слуха.
Чем жестче меры, тем лучше результат.
— Среди них многие воевали против нас, — Стальной король смотрит на отражение Виттара, словно разговаривает именно с ним. — И многие остались верны Мэб. Они будут подстрекать к бунту. Мешать. Устраивать засады. Охотится на одиночек…
Отражение согласно с королем. А вот Виттар, такой, который он есть, если, конечно, он еще существует отдельно от этого отражения?
— Нельзя.
Да, вчера он разорвал полукровку в клочья, в такие, что и сейчас при одном воспоминании мутит, и радовался смерти, и смаковал его кровь… и не следует оправдываться, что тот альв был с оружием и в ином случае не пощадил бы Виттара.
Виттар убил одного. Но не тридцать тысяч… семьдесят… а будет больше. Систему легко запустить, но во что она выродится?
— Почему? — по лицу Стального короля сложно понять, правильное ли решение принято.
— Сначала будем делить их кровь. Потом за свою возьмемся. Уже взялись…
Ждет.
Думай, Виттар. Выбирай между разумом и сердцем. Хотя… оба требуют одного: уничтожить.
— У каждого, — он положил листы на место. — Есть родственники. Друзья. Они запомнят и вряд ли станут терпеть долго. Этот раскол долго придется сращивать. Мы…
…слова застревали в глотке.
— …мы должны научиться жить в мире.
Яшмовый ферзь занял место на доске.
— Надеюсь, ты и вправду так думаешь, друг мой, — голос Стального короля потеплел. — Но ты прав. Мы или научимся жить в мире, или уничтожим друг друга. Королева Мэб не нужна. Нам своей ненависти хватит, чтобы отравиться.
Разумное ли принято решение? Многие усомнятся. Правильное ли?
Виттар понятия не имеет.
И не получится ли, что защищая чужих, он пожертвует своими?
— Я забыл, как выглядит эта комната… и шахматы…
— Мы начали эту партию еще до войны, — Стальной король с нежностью провел ладонью по скругленному краю стола. — И успокойся, здесь все так же, как было.
— Не помню.
— Мы вели ее два месяца. А потом пропал Оден.
И снова полоснуло болью, подстегивая уснувшее было железо.
Пять городов. Пять отрядов.
Двое спасенных, включая… нынешнюю Виттара проблему.
Четверо погибших… или скорее шестеро. Турвор увел за собой охоту. Вайно не сумел выйти к точке возврата вовремя. Виттар позаботится об их семьях, но этого мало.
А путь за Перевал закрыт.
И слабым утешением, что нить на гобелене не погасла. Оден был жив. Уже три дня, как Оден был жив, свободен. И нить, кажется, стала ярче. Возможно, Виттару просто хотелось верить в это.
— Он вернется, и мы закончим, — Король всегда выполнял обещания. — И теми городами, в которых вас… встретили, займутся. Будет дознание. Суд. Виновных накажут, но законным образом. Ясно?
Более чем. Виттар не собирается нарушать королевский запрет.
— Наша власть не должна быть своевластием. Порядок един, и здесь, и там. Но это требует времени… и передислокации войск, — Стальной Король осторожно коснулся спинных игл ферзя. — Буду благодарен, если ты дашь себе труд подумать и над этой проблемой.
Виттар поклонился.
— А сейчас расскажи, наконец, что именно тебя столь… возмутило.
И ведь в курсе уже. Наклонился. Руки сложил, касаясь кончиками пальцев длинного носа. Виттар знает этот жест, за которым скрыта улыбка. И взгляд лукавый, насмешливый. Но не обидно. Более того, сейчас и сам Виттар готов посмеяться над тем, что причина столь пустяковая вызвала приступ гнева.
Торхилд из рода Темной Ртути.
Точнее, некогда принадлежавшая роду Темной Ртути.
— То есть, — Стальной король перестал улыбаться. — От нее отказались?
— Да.
— Из-за того, что девушка была любовницей Макэйо Длинного шипа?
— Да.
Была. Четыре года жила с… нельзя давать волю ненависти. Эта эмоция также поддается контролю, как и остальные. И нет ничего более унизительного, чем война с женщиной, тем более, когда не женщина виновата. Ярость будят чужие слова, подобранные столь же тщательно, сколь и жемчужины в ожерелье Кагона. Он так старался, мягко, исподволь, внушая Виттару мысль, что существо столь отвратительное должно умереть.
Его племянница, к преогромному сожалению, опозорила и себя, и весь род.
И весьма, весьма печально, что она выжила…
Райгрэ Виттару не следовало вмешиваться. А если райгрэ Виттар вмешался, то будет весьма любезно с его стороны и дальше распоряжаться судьбой Торхилд. И каким бы ни было его решение, род Темной Ртути не станет предъявлять претензий.
Кагон понимает, сколь сильную ненависть райгрэ Виттар испытывает к предателям.
И всецело его поддерживает.
Зло должно быть наказано. А Виттару приходилось убивать женщин…
— Интересно… — когда Стальной король хмурился, неуловимая разницам между левой и правой половинами лица, становилась заметна. Левая оставалась почти неподвижна, правую же рассекали морщины. — Очень интересно… сколько ей лет?
— Семнадцать.
А когда началась война, было тринадцать, даже меньше.
— Ее брат на два года моложе, — Виттар успел узнать достаточно, благо, история оказалась из подзабытых, но хорошо известных. — А сестра — на все десять.
Последыш… последышей любят. Виттара вечно баловали, что отец, что Оден. А ему казалось это само собой разумеющимся.
— Даргету из Ртути предложили место консула при посольстве, он согласился. Переехал с семьей на побережье…
Ведь мир был, и не хрупкий, а вполне себе надежный. Устоявшийся. Кто знал, что посольство ликвидируют сразу после падения Гримхольда. Кажется. Тогда все были слишком заняты попытками предотвратить войну.
Но Стальной король ждет продолжения рассказа.
— Даргет и его супруга погибли, но двое младших вернулись домой…
Их вернули. Дети не добрались бы сами.
— Торхилд считали погибшей.
Кагон не спешил распространяться о том, что племянница жива, надеялся на лучшее в его понимании. Вот только надежда рухнула.
И он решил воспользоваться случаем.
Виттаром.
— А у нее получилось выжить, — Стальной Король провел сложенными ладонями по лицу. — Сделка?
— Скорее всего. Макэйо, в отличие от… сестры, умел держать слово, — признаваться в этом неприятно. — И совсем уж сволочью не был…
Хотелось бы знать, где пролегает та граница, которая делит совсем сволочей от не совсем еще сволочей. И по какую сторону ее находится сам Виттар.
Но девчонка жива. Это хорошо.
Плохо то, что Макэйо Длинный шип вовсе не был альтруистом. И пристрастий своих особо не скрывал. Сколь многие знают о милых его привычках?
— Эту историю не получится замолчать, иначе Ртуть так бы не волновалась.
А раз убрать проблему не вышло, то отреклась.
Или нет, отреклась куда раньше, а теперь просто предложила Виттару сделать то, на что у самих духу не хватило бы.
— Что ж, — Стальной король опустил руки. — Полагаю, они предпочли бы, чтобы девушка поступила согласно обычаю.
Но кто хочет умирать в тринадцать лет?
Да и в семнадцать жить хочется ничуть не меньше.
Палача нашли…
Бесит даже не это, а святая уверенность Кагона, что Виттар поступит именно так, как от него ждут.
— Я одного не понимаю, — Виттар сжал кулаки, унимая противную дрожь в пальцах. — Что мне с ней делать?
— Что хочешь. Отрекись. Выкинь за дверь…
И как долго она протянет на улице? В лучшем случае отправится в дом терпимости. В худшем — не Виттар, так кто-нибудь другой прислушается к песням Кагона.
— …отошли куда-нибудь. Сделай любовницей.
— Что?
Виттару показалось, что он ослышался. Но Стальной король любезно повторил:
— Любовницей. Ты же так и не удосужился найти кого-нибудь, а напряжение определенно не мешало бы сбросить. Заодно и теорию свою проверишь.
Это шутка такая?
— Свадьбу, каким бы ни был результат, не переиграешь. И если появился альтернативный вариант, то следует им воспользоваться. А крепкие бастарды ни одному роду еще не вредили.
Не шутка, но услышанное плохо укладывалось в голове Виттара.
— Она молода. Предполагаю, что красива. Воспитание получить успела. Не глупа, если сумела продержаться четыре года. Из хорошего рода, перед которым ты не имеешь никаких обязательств. В свою очередь ты ее расы. Высшего рода. Не стар. И насколько я тебя знаю, будешь обращаться с ней уважительно. Как бы ни сложилось, на произвол судьбы не бросишь. Попробуй. Если она тебе не глянется, отошлешь, — завершил речь Стальной король. — Или подаришь кому-нибудь. Полагаю, вскоре появятся охотники…
И это предположение почему-то крайне не понравилось Виттару.
Кроль коснулся ладьи.
— Вы оба ничего не теряете…
Виттар думал, пока добирался домой.
Пока рассматривал дом, какой-то вдруг неряшливый, заросший пылью.
Пока мерил шагами библиотеку, пытаясь обнаружить некое обстоятельство, которое сделало бы задумку Короля невозможной.
Пока ждал Торхилд, подбирая слова.
Она вошла в библиотеку и поклонилась. Бледная. И нервозная. Ждет, что ей на дверь укажут? Или уже умереть приготовилась?
— Садись.
Торхилд страшно. И в то же время она пытается этот страх спрятать. Она движется неторопливо, но не настолько медленно, чтобы это выглядело неуважением.
— Скажи, ты и вправду была любовницей Макэйо из рода Лоз и Терний?
— Да, райгрэ, — произнесено ровным равнодушным тоном.
— Вы заключили сделку?
— Да, райгрэ, — чуть тише.
— Ты осталась, а он освободил твоих брата и сестру?
— Да, райгрэ, — еще тише.
— И твои родичи знали об этой сделке?
— Да, райгрэ. Мне позволено было написать письмо.
Уже почти шепот.
— Твои родичи хотели, чтобы ты умерла?
— Да, райгрэ, — еще немного и она заплачет. Семнадцать ведь только, пусть бы и выглядит старше. — Я… испугалась. Если бы был яд, чтобы просто заснуть… чтобы не больно. А я боюсь боли.
Она не шелохнулась, позволив подойти близко. Зауженный подбородок, челюсть тяжеловата, но губы крупные, вишневые. Мягкие. Глаза того особого лилового оттенка, который получается, если смешать ртуть и свинец.
— Это нормально, бояться боли, — Виттару неудобно под этим взглядом. — И стыдиться тебе нечего.
Она выжила. Не сам ли Виттар учил щенков, говоря, что главное для солдата — это выжить. А цена — вопрос третьестепенный. Так чем же этот ребенок хуже?
— Также не следует опасаться, что я причиню тебе вред.
Она ведь знала, чем закончится разговор с родичами. И ждала. Его возвращения. Гнева. Наказания. Смерти, как у того, вчерашнего…
— Я сдержу свое обещание, но хочу, чтобы ты мне помогла.
По глазам не понять, о чем она думает.
— Этому дому нужна хозяйка. Справишься?
Робкий кивок.
— Я… постараюсь, райгрэ.
И все-таки в идее Короля что-то было… предложи Виттар прямо сейчас отправиться в спальню, девчонка подчиниться. И сделает все, чтобы Виттару угодить. В конце концов, разве не в этом состоит прямой долг женщины?
Виттар и вправду не станет ее обижать.
Он даст время отойти. Оглядеться.
Поверить, что здесь безопасно.
И привыкнуть к нему. Если уж заводить любовницу, то не такую, которая боится лишнее слово сказать…
Отражение за слоем пыли кивнуло: в целом оно было согласно. Оставалось уточнить кое-какие детали. Например, придется ли эта девчонка по вкусу самому Виттару.
Выяснить это несложно.