– Ох, не знаю, напугана ли я. Во всяком случае… – Смущенно улыбнувшись, она спрятала лицо у него на плече. – Не могу больше разобраться в том, что чувствую. Я ничего не понимаю.
– Но хочешь понять?
Сара попыталась ответить и не смогла. Страх еще жил в ней, но разбуженное желание и что-то более сильное, непонятное притянули пальцы к его губам, и, скользя по ним, словно в поисках ответа, они ощутили силу и мягкость, жесткость и нежность. Раньше она знала – это не может уживаться в одном человеке…
– Да, – прошептала она.
Со стоном, вырвавшимся, казалось, из самых глубин его существа, он притянул ее ближе и коснулся губами нежной кожи шеи. Ее рот так мучительно ожидал страстного, властного поцелуя, что томная нежность его ласки была совершенно неожиданна. Закрыв глаза, она расслабилась, отдавшись медленным чувственным поцелуям, ласкавшим ее подбородок, ухо, шею. Она откинула голову и почувствовала: он повернулся так, что она почти легла на высокую изогнутую ручку кресла. Мелькнула мысль, что такая поза делает ее более доступной, открытой ему, но волны жара и удовольствия уже захлестнули ее, лишив всякой возможности что-либо соображать, двигаться, сопротивляться. Он дотронулся языком до судорожно бьющейся жилки у нее на шее, потом его губы начали спускаться ниже, и Сара застонала, то ли протестуя, то ли прося продолжить.
– Вот так, – прошептал он, подняв голову и глядя в ее полузакрытые глаза. – Просто расслабься, моя маленькая Сара. Позволь мне любить тебя.
Его рот коснулся ее губ. Длинный, медленный поцелуй, который длился и длился, пока не осталось ничего, кроме жара его губ, нежности пальцев, ласкающих шею, и желания, которое с каждой секундой захватывало все сильнее. Легкая дрожь пробежала по ее телу, груди налились, начало покалывать соски. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что она должна стыдиться такой реакции. Что есть какая-то причина, почему она не должна вести себя так, но она не могла сосредоточиться. Не могла вспомнить. Неведомое ранее желание уже завладело ею целиком. Она страстно хотела, чтобы Ник дотронулся до того места, где покалывание стало мучительно сладким, инстинктивно чувствуя, что он сможет утолить эту муку. О, если бы он только дотронулся… только дотронулся до нее…
Крик, вырвавшийся у нее, когда наконец его рука легла на, казалось, готовую разорвать платье грудь, был настолько неожидан, что потряс ее. Она открыла глаза и встретилась с его пристальным, темным от страсти взглядом.
– Еще, – прошептал он, но это не был вопрос. Его рука снова начала ласкать ее грудь, но так осторожно и легко, что она инстинктивно изогнулась, ища более тесного прикосновения. – Так вот чего ты хочешь, малышка? – Он так стремительно завладел ее ртом, что не было времени ответить, да она и не могла говорить. На минуту поцелуй отвлек ее, но тут же она снова забилась в его объятиях, чувствуя, как его рука проникла под вырез платья, сорочку и вот уже ласкала нежную, горячую, жаждущую ласки плоть. – Все хорошо. – Рука у нее на спине напряглась, как будто он боялся, что она вырвется. – Я только дотрагиваюсь до тебя. Я только… О Господи, Сара… Сара…
Ее губы дрогнули, чтобы произнести его имя, но она не смогла вымолвить ни звука. Стало невозможно говорить, видеть, дышать. Она могла только чувствовать, чувствовать жар и нежность его большой руки, пронзительное до муки удовольствие от медленного движения его пальца вокруг пылающего соска. Боже, какое бесстыдство, мелькнуло на миг в ее воспаленном мозгу. Она даже не помнила, как оказалась полураздетой. Она должна остановить его, открыть глаза, сказать что-то, но сил двигаться не было, она могла только тихо постанывать от наслаждения.
Внезапно появилось непреодолимое желание лечь, отдать ему все свое тело, чтобы он мог ласками унять нарастающую боль желания… как угодно.
– О, Ник…
– Так? – пробормотал он и, наклонившись, дотронулся губами до пылающего, жаждущего ласки соска.
Сара чуть не лишилась чувств – столь сильно было удовольствие. Его язык двигался нежно и властно, даря не испытанные доселе наслаждения. Казалось, все ее существо сосредоточилось в маленьком розовом бугорке под его губами.
Его руки ласкали ее тело все откровеннее, и вот его пальцы добрались до источника боли, желания, наслаждения…
Пронзительный крик ужаса, наслаждения, потрясения вырвался из груди Сары, и она забилась у него в руках.
Ник моментально остановился, потрясенный ее неподдельным ужасом. Господи, что он делает! Он вовсе не хотел зайти так далеко, ведь он собирался лишь немного пробудить ее чувственность, только приучить ее к своим прикосновениям. Как мог он настолько потерять над собой контроль, позволить страсти так захлестнуть его, что чуть не взял ее прямо тут, на полу библиотеки.
На полу библиотеки! Он, должно быть, вообще сошел с ума, затеяв любовные игры здесь. Господи, он даже не запер дверь.
– Все хорошо, – бормотал он. – Все в порядке. Не бойся, любимая. Все кончено, я больше не буду, все кончено. Не бойся. Ты в полной безопасности со мной, Сара. – Если он много раз повторит это, может, и сам поверит? Может, и она поверит.
– Я знаю, – чуть не плача, простонала она, уткнувшись ему в плечо. – Знаю, что я в безопасности. Мне очень жаль, Ник, я не понимаю… я не могу… это было…
– Тише, – шептал он, нежно укачивая ее. – Все хорошо.
Сара отчаянно затрясла головой:
– Я чувствую себя так странно. Я боюсь, нет, неправда… О, я не знаю!
Потребовалась целая минута, чтобы до него дошел смысл сказанных ею слов, чтобы он понял, что Сара разрывается на части между страхом, застенчивостью и разбуженной страстью. Он заскрежетал зубами – с такой неистовой силой вновь вспыхнуло желание.
Слишком поздно, подумал он, подавляя рвавшийся наружу стон. Несмотря на все еще трясущиеся руки, она уже ухитрилась натянуть на плечо шелковую лямку сорочки и теперь пыталась справиться с платьем.
– Подожди, – совладав с голосом, проговорил он, – позволь мне.
Она отпрянула и, отчаянно тряся головой и стараясь не глядеть на него, вскочила с его колен:
– Нет! Я могу сама. Позволь мне уйти, Ник. Пожалуйста!
Один взгляд на ее лицо заставил его подчиниться. У нее так дрожали руки, что она не смогла завязать шнурки сорочки, а когда дело дошло до малюсеньких пуговок на спине платья, он не выдержал.
– Черт возьми, давай я помогу! – воскликнул он, оторвав от платья ее руки. По тому, как она дрожала, он понял, что она с трудом сдерживается, чтобы не кинуться опрометью из комнаты, а он никак не мог найти подходящие слова. Буря разноречивых чувств буквально раздирала его. Он искренне хотел успокоить ее и в то же время страстно желал схватить жену на руки и отнести наверх, в спальню, но об этом не могло быть и речи. Он хотел бы двинуть кулаком об стену, но не мог и этого, ибо прекрасно понимал, как это на нее подействует.
В любом случае Сара не предоставила ему возможности сделать что-либо. Как только с пуговицами было покончено, она кинулась к двери и распахнула ее.
– Мне надо идти, – пробормотала она, глядя куда угодно, только не на него. – Миссис Винвик… меню… – Дверь захлопнулась, и она исчезла.
– Черт бы все побрал, проклятье!
Ник круто развернулся и смахнул кулаком все, что стояло на каминной доске. Подсвечники, вазы и прочие мелкие украшения со звоном полетели на пол. Этот дурацкий порыв немного выпустил пар и охладил его. Уже более спокойно он опустил руки на стол и задумчиво оглядел следы разрушения. Господи, что же она с ним сделала! Он никогда настолько не терял над собой контроль. Никогда!
Позади него дверь снова открылась. Ник так стремительно обернулся, что вошедший изумленно замер на пороге, затем с неодобрением оглядел осколки на полу и нахмурился.
– Не обращай внимания! – взорвался Ник. – Какого черта тебе вообще здесь надо?
Камердинер опасливо протиснулся в библиотеку и, озираясь, осторожно прикрыл за собой дверь, вызвав своим странным поведением еще большее удивление хозяина.