Он всматривался в собеседника и понимал, что действительно видит перед собой знаменитого на всю Англию денди, однако память все равно не восстанавливалась.
Вначале, после странного несчастного случая, произошедшего с ним в имении Пилларз, он пытался разгадать тайну, связанную с девушкой Фауной, с которой, как ему рассказали, он в то время был связан. Это имя постоянно, как призрак, преследовало его. Но ум его бежал от воспоминаний, и постепенно мысль об этой загадочной Фауне перестала тревожить его.
Еще одну загадку ему очень хотелось распутать. Кто снял с его пальца перстень с печаткой? Тот, кто хотел убить его, наверное. Но кто это? Кто тот вероломный враг, который выстрелил в него, а потом перевязал ему рану? Это загадочное происшествие Гарри не мог объяснить себе уже многие годы.
Некоторое тщеславие, присущее Гарри в связи с его успехами у представительниц прекрасного пола, сегодня вечером получило сокрушительный удар. Он никак не мог найти дорогу к сердцу маркизы, равно как не мог и вообще понять ее. Она держалась отчужденно и была холодна, как вершина Гималаев. Гарри отметил, что для женщины она необычайно эрудирована. Казалось, не существовало ни одной темы, которой она не могла бы коснуться или обсудить ее. К тому же она была самой пленительной и женственной из всех женщин, которых Гарри довелось знать прежде. А ее огромные агатовые глаза, глубокие и загадочные! Они нисколько не выдавали ее чувств. А эти сверкающие золотисто-рыжие волосы, ниспадающие на белоснежные плечи, которые Гарри находил восхитительными, особенно после лицезрения бесчисленных чудовищных напудренных париков, венчающих головы светских дам. А ее стройная совершенная фигура в прекрасном белом платье с широкими рукавами, отороченными мехом горностая, прозрачная вуаль, легкой дымкой окутывающая ее лицо и шею… Все это крайне интриговало Гарри. А еще на маркизе были сказочной красоты бриллианты. Держалась она с огромным достоинством, просто царственно и не походила ни на одну светскую даму из высшего лондонского общества.
Он обнаружил, что ее совершенно не интересуют сплетни и пустопорожняя болтовня, что тоже редко встречается в особах женского пола. Похоже, ее больше увлекала беседа о музыке или философии. Она была с ним неизменно учтива и все же… он чувствовал какой-то исходящий от нее холод. Если он не ошибся, за ужином она улыбнулась ему всего один раз. Проследовав за ней в освещенную свечами гостиную, где в камине весело трещали свежие сосновые поленья, он уселся рядом с ней на позолоченный диван с атласными подушками. Судя по всему, она была расположена сыграть с ним в шахматы, поскольку приказала лакею принести инкрустированный карточный столик и вырезанные из слоновой кости шахматные фигурки потрясающей красоты. Таких шахмат Гарри нигде не видел.
— Мне известно, что ваш муж — знаменитый коллекционер, не так ли, мадам? — осведомился Гарри.
— Да, он один из тончайших ценителей прекрасного в наше время.
— Именно это мне и доводилось слышать.
— Вы посещали ежегодные балы, которые в прошлом давал мой муж в этом доме… до нашего брака и до того, как нездоровье вынудило его оставаться долгие годы в Брайтлинси?
— Нет, мадам, не имел чести. Я ведь продолжительное время провел за границей и до недавних пор жил на Дальнем Востоке.
Она кивнула, задумчиво разглядывая гостя. Со своей стороны, она не находила этот ужин приятным. Равно как и перспективу играть с ним в шахматы. Она слишком устала и чувствовала себя крайне напряженно, разумеется, ни под каким видом не выдавая своего состояния. Они были как два чужих, незнакомых человека, подумала она. И он играл свою роль необыкновенно хорошо! Как равнодушен, должно быть, он по отношению к ней! Скорее всего, он не помнит прошлого. И, чтобы проверить его, она спросила:
— Как вы относитесь к тому, что премьер-министр добился успеха в проведении Билля за отмену работорговли?
Гарри крайне изумил ее вопрос. «Значит, эта очаровательная особа, помимо всего прочего, интересуется и политикой», — подумал он и ответил:
— Разумеется, я очень рад этому. Не вижу никакого резона в том, чтобы эти бедные создания, белые они или черные, были закованы в кандалы и подчинялись тирании себе подобных.
С сильно бьющимся сердцем Елена продолжала:
— Я как-то слышала, что вы спасли одну молодую невольницу от людской жестокости. Это так, сэр Гарри?
Она пристально смотрела ему в глаза, хотя выражение ее лица оставалось невозмутимым. И он ответил:
— Очевидно, вы меня с кем-то путаете, мадам. Это был не я. Никогда не совершал ничего подобного и не знал никакой невольницы.
Она откинулась на спинку дивана, ее щеки порозовели от гнева и волнения. Так, значит, он совершенно не помнил бедной Фауны и той волшебной недели в имении Пилларз! Да как он смел смотреть на нее с таким безразличием?
Когда они остались вдвоем и сели за шахматную доску, у нее возникло непреодолимое желание еще раз испытать его. Она наклонилась вперед, касаясь пальцами сапфировой звезды на своем платье. Он проследил за этим изящным движением и был очарован великолепным изгибом ее лебединой шеи.
— Сэр Гарри, — проговорила она, — не встречались ли мы с вами прежде? Посмотрите на меня повнимательнее и вспомните.
Он изумленно воззрился на нее, и его красиво вылепленное лицо покраснело от смущения.
— Нет, я не помню, чтобы мы встречались с вами, госпожа маркиза… или… — Он замолчал.
Он уже собрался добавить, что, возможно, случайно встречался с ней раньше, но прошлое стерлось из его памяти из-за ранения в голову. Однако она прервала его:
— Ладно, неважно. Давайте начнем игру.
Он наблюдал, как она переставляет шахматные фигуры на доске, заметив, что ее тонкие длинные пальцы дрожат. И еще больше был озадачен странностью ее поведения. Однако она не смотрела на него. Зубы ее были крепко стиснуты.
Почти неуправляемый гнев снедал Елену. Он должен был узнать ее. Должен! Конечно, изменились ее манеры и одежда; теперь она обрела индивидуальность и занимала положение светской дамы. Но ее лицо, цвет волос, фигура… Он должен узнать их. Не узнавая ее, он отнимал у нее всю сладость отмщения. Ей страстно хотелось, чтобы он вскрикнул, увидев ее и услышав ее голос, и тогда она сказала бы ему, что не помнит его. Как он осмелился так перевернуть ситуацию? Что за чудовищное отсутствие искренних чувств? Сейчас она ощущала нестерпимое презрение к себе, потому что понимала, что по-прежнему желает его так, как не желала ни одного мужчину в течение этих прошедших лет. «Он должен заплатить сполна за мое унижение и за свое бездушное отношение ко мне», — думала она. Ее руки дрожали, однако голос был тверд и решителен, когда ей пришлось заговорить вновь.
— Теперь ваш ход, — произнесла она.
Игра получилась длинной и очень сложной. Свечи догорали, а часы позолоченной бронзы на каминной доске пробили два часа ночи, когда Елена сделала свой заключительный ход.
— Шах и мат, сэр, — объявила она.
Он пристально посмотрел прямо ей в глаза. Они были бездонны, как темные озера, однако теперь ее розовые губы тронула улыбка. И Гарри Роддни был потрясен до глубины души. Внезапно какое-то ослепительное воспоминание пронзило его. Он смертельно побледнел и схватился рукой за голову.
— Что с вами? — осведомилась она, наблюдая за ним.
— Я… я не знаю, — пробормотал он. — Я… вы восхитительно обыграли меня, нанеся решительное поражение. Поздравляю вас, маркиза.
Она смело взглянула ему в глаза.
— Вас не так легко было победить. Как мне известно, вы не раз играли с покойным лордом Памфри, который находил вас весьма грозным противником…