Вздохнув, я обратила все внимание на сам аукцион. Всё-таки нужно посмотреть своему страху в лицо.
– Ты меня игнорируешь? – послышалось рядом.
Повернулась. Рика смотрела на меня вопросительно и чуть возмущенно. А я про нее и забыла.
– Нет, прости, просто задумалась, – сказала, улыбнувшись.
– Как думаешь, кто нас купит?
Только сейчас поняла, что девчонка тоже волнуется. Пусть она и выглядит большую часть времени сумасшедшей, но вполне возможно, что это такая защитная маска, которую ей пришлось постоянно носить, чтобы выжить. Кто знает, в каких условиях она росла до этого. С ее слов выходило, что жизнь ее была не сахарной.
– Кто знает, – я пожала плечами, снова поворачиваясь в сторону приоткрытой двери.
Больше мы с Рикой не разговаривали, погрузившись в свои мысли. Постепенно людей, то есть зверо, в комнате становилось все меньше, пока мы не остались вдвоем.
Процедура вывода «нового лота» проходила одинаково. Один из наших сопровождающий цеплял к ошейнику короткий поводок и за него выводил человека на сцену. Аукционист тут же принимался нахваливать «товар», заставляя вертеться, поднимать руки, ноги, нагибаться, улыбаться и так далее. Называлась цена, а потом шел, собственно, сам торг.
Я смотрела на это и попеременно то бледнела, то краснела. Все это выглядело просто ужасно.
Прицепив к ошейнику Рики поводок, один из смотрящих дернул за него, давая понять, что пора. Рика добродушно улыбнулась мне, махнула рукой и танцующей походкой направилась на сцену.
Спустя минут двадцать все было закончено, и настала моя очередь.
Ошейника на мне не было, поэтому сопровождающий просто подхватил меня за руку.
– Больно, – прошипела я, вскидывая руку.
Хватка тут же ослабла.
Меня вывели в самый центр. Здесь было заметно ярче, отчего пришлось на мгновение прищуриться.
Волнение, еще недавно сковывающее меня, отступило. Отчего-то я ощущала себя крайне воинственно и напряженно, словно собралась драться или еще что-то в этом роде. В голове шумело, а сердце, кажется, билось где-то в горле.
– Наш последний на сегодня лот, дамы и господа. Прошу обратить ваше внимание на великолепную фигуру. Длинные и сильные ноги, тонкая талия, упругие груди с аппетитными сосками. А эти бедра! Господа, они прекрасны. Как и сочные ягодицы.
Я зло пыхтела, с отвращением смотря на аукциониста. Он человека рекламирует вообще-то, а не поджаристую ножку индейки!
– Посмотрите на эту белоснежную кожу. Мягкая, гладкая, без единого шрама!
Аукционист попытался погладить меня, но я невольно сделала шаг, чем явно вызвала у него удивление, с которым он, впрочем, быстро справился и продолжил заливаться соловьем.
– Выразительное лицо с тонкими чертами, мягкие волосы, длинная шея…
– Какая у нее сущность? – спросил кто-то явно нетерпеливый из первого ряда.
Я всё-таки поглядела в зал. Он тонул в полутьме, но все же было видно, что все люди носили маски, которые полностью скрывали лица.
– А вот это самое удивительное! – с восторгом вскрикнул аукционист, но я слышала некое напряжение. – Она не имеет второй сущности! Но разве она требуется для такого сокровища? Изумительное тело, невероятно притягательное лицо. Она станет для любого мужчины просто подарком в постели! Начальная цена пятьсот золотых!
В зале послышался гул. Я постаралась прислушаться. При этом отступила от аукциониста на шаг, пока он снова не принялся расхваливать меня дальше. Мне совершенно не хотелось наклоняться и выгибаться, чтобы продемонстрировать гибкость тела.
Стоять обнаженной перед такой толпой людей и так было неловко. Хотелось прикрыться. Казалось, чужие взгляды обжигают кожу. Передернув плечами, вскинула подбородок.
Покупать меня не спешили. Им явно не нравился такой явный изъян во мне. Не знаю, зачем им вторая сущность, не станут же они… При мысли о всяких извращениях едва не отшатнулась.
Никогда не была слишком набожна, но вот конкретно в этот момент мне резко захотелось взмолиться.
В полутьме взметнулась чуть сияющая табличка с номером двадцать один. Аукционист отреагировал мгновенно.
– Пятьсот золотых раз, пятьсот золотых два…
Еще одна табличка поднялась. На этот раз с номером шестнадцать.
– Пятьсот десять, – послышался чуть хрипловатый голос.
Я поджала губы и хмуро наблюдала, как вроде бы нехотя, но таблички всё-таки поднимались. Казалось, эти зверо и сами не знают, зачем я им такая, но по какой-то причине участвовать всё-таки продолжали.