От влажности одеяло еще сильнее начало пахнуть плесенью. А по стене сбегал уже маленький ручей, собираясь в углу скромной лужей. Вот же непогода разбушевалась, что и очага не разведешь. Как же холодно…
Эвелиса обхватила себя руками и закрыла глаза. Дождь гулко разбивался о крышу, выл ветер, и невольно думалось, что после ухода с рынка придется подобную непогоду пережидать там, снаружи. Не имея даже крыши над головой… Стоит ли покидать этот хоть и промозглый, но надежный угол?
Перед глазами всплыло усмехающееся лицо господина Вардта, протягивающего ей три монеты. И изнутри снова опалило жаром. Все правильно решила, и решения своего менять не будет.
***
Промозглое утро встретило девушку очень недружелюбно. Хватило беглого взгляда, чтобы понять – бессмысленно мести лужи. И люди сегодня не торопились на рынок. Еще бы! В такую-то слякоть.
Эвелиса огляделась, появится ли сегодня вчерашний прохожий? После долгих ночных размышлений она решила, что все же стоило расспросить его подробнее. Ради крыши над головой можно перетерпеть дурного человека. Не навсегда, а только на зиму. Тем более, не впервой-то, грубость терпеть.
Но прохожий не появился. Видимо кого-то посговорчивее нашел. Убеждая себя, что нисколько не огорчена, девушка вернулась на рынок, размышляя, может ли она сама подходить к людям, и спрашивать, нужна ли им прислуга? Но даже в мыслях заговаривать с посторонними было боязно. Да видно по-другому никак…
– Вот же она!
Погруженная в свои мысли, Эвелиса не сразу сообразила, что возглас относился к ней.
– Не вопи так, сама вижу. – перебил торговку вежливый, но сухой голос.
Пожилая женщина с теплой шалью на плечах, окинула девушку внимательным взглядом, и кажется осталась довольна увиденным. Забрав с прилавка свою корзинку, она положила несколько монет, и больше не взглянув на торговку, направилась к Эвелисе.
Девушка остановилась, и тоже украдкой оглядела покупательницу. Та показалась ей смутно знакомой. Кажется, она время от времени совершает покупки на этом рынке.
– Эвелиса, значит.
– Да. Ээм… госпожа.
Женщина хмыкнула.
– Скажешь тоже – госпожа. Можешь обращаться ко мне просто – дама Иридия.
– Вы хотели меня видеть? – настороженно поинтересовалась девушка, ломая голову, что могло понадобиться от нее этой «даме».
– Я хотела, чтобы кто-то донес мою корзинку до дома. И буду очень признательна за эту маленькую услугу.
Корзинка оказалась заполнена едва на треть, поэтому нести ее было легко. Дама Иридия шагала степенно, словно ей некуда было торопиться. Она не проронила ни слова, проходя между рядов, и заговорила только когда они вышли на прирыночную площадь.
– Холодный сегодня день. Говорят, теплой осени ждать не приходится, а значит и зима будет морозной.
Эвелиса неопределенно кивнула, пытаясь сообразить, требуется ли от нее ответ, или женщине просто нужен безмолвный собеседник, готовый слушать.
– Кстати, я тебя помню. Не ты ли метешь эту площадь по утрам?
– Все верно госп… дама Иридия.
– И правильно. Кто бы чего не говорил, а я считаю, что любой труд достоин внимания. Живешь, наверное неподалеку?
– Так и есть… – девушка помедлила, и неожиданно для себя добавила, – В сарае за рынком.
Ее признание женщину нисколько не удивило. Видно всякого на своем веку повидала.
– Теплый-то хоть сарай? Если зимовать в нем?
– Какой есть. Лучше, чем совсем без крыши над головой. – осторожно отозвалась Эвелиса. Вызывать к себе жалость не хотелось.
– Разумное замечание. Хорошо в твои годы, можно спать хоть на подстилке, и того довольно. А с возрастом и спина больная, и забот полная голова… – дама тяжко вздохнула, – У меня вот дочь замуж не так давно вышла, за хорошего человека. Зовет к себе. Я собираюсь потихоньку, да сердце не на месте.
– Отчего так? – тихо поинтересовалась девушка.
– По хозяйству помогаю тут, в одном доме. Все думаю, уеду как без меня справятся? Сколь не пытаюсь отыскать замену, да все не то.
Эвелиса ощутила, как сердце в груди забилось чаще. Вот он шанс. Хоть совсем небольшой, но попытаться стоило.
– А почему не то?
– Потому что слуги какие должны быть? Тихие, вежливые, расторопные. Поверь, я знаю о чем говорю, с молодых лет экономкой работала в одном столичном доме. А сейчас все такие, языкастые. И слова им не скажи. По мне, так если нанимаешься в чужой дом, так будь готов, что у хозяина всякое настроение может быть. И доброе, и дурное. Или я не права?
– Правы.
– Вот и я о том же. – женщина остановилась у двухэтажного каменного дома, – А ты вроде поскромнее будешь, некоторых.