Во-первых, не похоже, что настоящая Шелли часто возражала. Во-вторых, прежде, чем показывать характер, надо разобраться со своим положением.
— В туфлю попало что-то острое, мне нужно выйти.
— Извольте терпеть, — раздражённо отвечает щёголь и приседает на колено, чтобы я обошла его по кругу.
Почему мне так везёт на уродов?
Да, лучше думать об уродах, чтобы не сбиться с отработанных движений. Но на ногу щёголю при очередном повороте я наступаю сознательно, да ещё и на мгновение переношу весь свой вес.
— Простите.
— Тц…
Щёголь сдерживается, но круг танцующих мы покидаем сразу, как позволяют приличия. Он отводит меня к стене и указывает на дверь:
— Дамские комнаты налево.
— Спасибо.
Интересно, он будет меня ждать?
Выскользнув из тронного зала, я оказываюсь в небольшом холле. В обе стороны убегают просторные коридоры. Щёголь сказал, что мне налево. Но сперва… Я ещё раз оглядываюсь, убеждаюсь, что вокруг никого и схожу с ковровой дорожки на мраморные плиты, с наслаждением сбрасываю туфли.
О, как же мне хорошо… Прохлада камня успокаивает боль. Я зажмуриваюсь от удовольствия. М-м-м, я в экстазе.
А когда я открываю глаза, передо мной стоит его высочество кронпринц. И вертит в руках мою туфлю. Вот же чёрт. Откуда он только вылез? Его полный предвкушения взгляд не обещает мне ничего хорошего. На губах дьявольская усмешка.
Система, я думала, ты меня спасаешь. Зачем ты меня сюда отправила? Хотя вряд ли можно винить Систему в том, что я решила уйти из многолюдного зала.
Вернуться без туфель — неизбежный позор, на который я не могу решиться, не зная последствий.
Ладно, сейчас важнее понять: мы уже в… близких отношениях или ещё нет? В сюжете Шелли была настолько малозначительной, что о ней не было никакой информации, кроме того, что она одна из любовниц кронпринца.
— Леди, вы покушались на мою жизнь каблуком? — он взвешивает мою туфлю в ладони.
Это обвинение, шутка или провокация?
Кронпринц приближается, его ухмылка становится шире:
— Леди, вы смеете игнорировать меня?
Ой, я же его даже не поприветствовала, но, похоже, он всё же не злится, а развлекается.
— Я сражена вашим вниманием, ваше высочество, — и, что удивительно, мои слова чистая правда.
Он проводит пальцем по заднику туфли, и вдруг резко присаживается передо мной на корточки, приподнимает подол юбки. Не задирает, а именно приподнимает на уровень щиколотки, что по местным меркам тоже крайне неприлично.
— Что у вас с ногами, леди?
— Натёрла.
Он заметил кровь на внутренней стороне задника?
Мы всё-таки уже близки? Но если верить роману, кронпринц никогда не заботился о любовницах. Тогда почему он сейчас…
Он отпускает подол, оправляет и поднимается, наши лица оказываются слишком близко. Меня обдаёт запахом крепкого алкоголя. Если верить роману, Риман не просыхает с пятнадцати. Но его глаза неожиданно чистые, ни единого воспалённого красного сосуда. И на носу ни намёка на характерные для любителей обильного возлияния прожилки. Разве разгульный образ жизни не должен был оставить на внешности неизбежный след?
Взгляд цепкий, без грамма похоти.
Может, Оливия ошиблась? Может быть, распутство только маска, за которой скрывается расчётливый и умный мужчина? Если я, допустим, прополощу рот коньяком, от меня тоже будет пахнуть, но это же не значит, что я пила.
— Налюбовались, леди?
— Вы не такой, как о вас говорят, ваше высочество.
— А вы… интересная.
Хм, наверное, ни одна настоящая леди не решится разуться в коридоре. И в глаза я ему смотрю прямо, без испуга.
— Следуйте за мной, леди.
Эм? Что-то мне это предложение категорически не нравится, но кронпринц отдал приказ. Какое я имею право отказываться?
Кронпринц больше не обращает на меня ни малейшего внимания и совершенно не заботится, иду я за ним или нет. Он наклоняется, подбирает вторую туфлю и беззаботно несёт мою обувь в руках. Он не поворачивает направо, как я ожидала, а выходит на лестницу, и мне приходится шлёпать за ним босиком.
Мы поднимаемся на второй этаж, проходим мимо гвардейцев, несущих караул с каменными лицами, на нас они никак не реагируют. Разве они не должны приветствовать кронпринца? Видимо, нет.
Кронпринц уводит меня довольно далеко от бального зала. Чем дальше мы идём, тем больше меня напрягает ситуация. Когда я поняла, что он не собирается набрасываться на меня прямо там, в холле, я успокоилась, но теперь теряю остатки едва обретённой уверенности. Куда он меня ведёт? Спросить я не решаюсь, а чувствовать себя козой на верёвочке очень неприятно.