— Никто не будет смотреть, Эллайна, — «успокоила» леди Кет. — Кроме звезд и богов…
Глава 7
«Великая ночь не сегодня», — с этой оптимистичной новости, выданной пожилой прислужницей, началось мое утро. Морщинистая и медлительная Фенора отвела меня в личную купальню, примыкавшую к спальне невесты.
После омовения я, чтобы чем-то занять дрожащие руки, принялась открывать шкафчики. Нашла ряд цветных бутыльков, откупорила каждый, понюхала. Убедилась, что это дорогие парфюмированные воды — вроде той, что я однажды видела в спальне леди Беатрис.
Выбрав самый приятный запах — сочетание нежных нот водяной нимфейры, диких лесных ягод и цветущего луга, — я нанесла капельку на шею. Флакон забрала в свою комнату, чтобы не потерять. Леди Беатрис подобными сокровищами не баловала даже дочерей, так что ароматные смеси мне были в новинку.
В утреннем свете мое платье переливалось перламутром. Серебряная вышивка играла бликами, прозрачные камешки рассыпали радужные лучи по всей комнате.
Пока Пилар застегивала ряд частых пуговиц на спине, Фенора укладывала волосы в незнакомую северную прическу. Старчески удивлялась ярко-золотой рыжине, бурчала на непослушные завитки, закручивала тугие косы на макушке…
Она была права: даже белый капюшон из полупрозрачного трисольского шелка, покрывший огненную голову, не сделал меня северянкой. Я была чужачка — вся целиком, от розовых щек с ямочками до трясущихся колен.
— Платье вам необычайно идет, леди Эль, — шептала ободряюще Пилар, оставившая сестру доводить до ума мою «южную» кружевную сорочку.
Портниха прямо на ходу добавляла декор. Ее швейно-магическое чутье «кричало», что ташерских кристаллов должно быть больше. Еще больше! Я не протестовала. Я едва могла шевельнуться в тяжелой ткани и вдыхала через раз, какой уж тут бунт?
Зеркало осуждающе пыхтело: даже закованная в хрустально-ледяную чешую, я была слишком яркой для севера. Непривычной, пугающей.
Натянув капюшон до носа и скрыв рыжее пламя непослушных завитков, я нашла еще раз свое отражение. В светло-голубых глазах словно по льдинке застыло. Или это были слезы?
— Что, если я тоже окажусь «ошибкой»? — бросила растерянно молодой помощнице.
— Не слушали бы вы Хари, леди Эль, — фыркнула Пилар, рассыпая прилипчивую серебряную пыль по краю шлейфа. — Всякий ташерский воин, пытавшийся добиться внимания аскарки, знает, кому отдано это дикое сердце.
— И кому? — просвистела я, пытаясь сделать вдох в тугом лифе.
— Уж точно не им, — промычала Пилар, набивая рот серебристой нитью и хищно клацая зубами, как эшерская акула. — Она бы сама… на тот камень влезла… да теперь знает цену ошибки, дурочка…
Губы дрожали — не от холода, а от мыслей о каменном алтаре, на который придется влезть. Мое лицо вытягивалось ровно так, каким его надеялся увидеть сир Нетфорд. Впрочем, у него еще оставался шанс.
Дверь распахнулась от дуновения ветра. Студеный поток прошелся по комнате, задев тяжелый подол и заставив кристаллы звенеть.
— Сюда нельзя! — первой опомнилась Фенора, но вслед за ветром уже входил старший Эквенор.
Это еще какая-то северная традиция? По которой любой ташерец может вваливаться в мою спальню без стука и разрешения?
— Что вы творите, ваша светлость? — шепеляво простонала прислужница, порывисто закрывая капюшоном мое лицо.
— Я не жених, — напомнил он равнодушно, топая по комнате громко и бесцеремонно.
— Все равно, сир Нетфорд… примета дурная…
Она торопливо осенила себя ритуальным знамением, когда трисольский шелк скатился на мой затылок, обнажив неудавшуюся прическу.
— Я не суеверен.
— А стоило бы! После всего, ваша светлость!
— Я принес… это, — герцог поставил на дамский столик высокую шкатулку. Открыл крышку и сухо пояснил: — Здесь разные украшения. Что-то фамильное, что-то отец привозил из походов, что-то дарили матери гости из Эррена… Кетрисс вручила шкатулку мне в день свадьбы, но я, признаться, о ней забыл. Полагаю, теперь это все ваше, ланта Экарте, можете что-то подобрать к наряду.
Приоткрыв рот, я так и стояла, вцепившись взглядом в гордого ташерца. Вроде и понимала слова, но никак не улавливала суть: что он от меня хочет?
— Я должен был еще вчера передать украшения Эйдану, — поморщился герцог, гуляя напряженным взглядом по моим светло-рыжим косам, уложенным огненной диадемой. — Или…
— Или леди Кетрисс, или Хари, или кому угодно, но не приходить сегодня утром в опочивальню невесты! — сурово отчитала его прислужница и замахала старческими руками. — Идите, идите, ваша светлость, пока боги нас всех не покарали!