Наконец Тай заворочался, застонал, попытался сесть. Я хотела сходить на кухню и сделать заварить фруктовый чай. Сладкие напитки всегда помогают при проблемах с магией. Но встать с дивана я не смогла, потому что Тай обвил меня руками, не позволяя двигаться.
— Ну что ты… Отпусти. Я принесу тебе чай…
— Не хочу, — ответил Тай. — Не уходи…
Я потрогала его лоб — температуры уже не было.
— Что у тебя болит?
— Ничего… Но я сегодня потерпевший, поэтому побудь со мной.
— Я только схожу на кухню и вернусь, — пообещала я.
Тай взглянул на меня недоверчиво, но все же разжал объятия. Я сходила за чаем, по дороге проверила спящую Санни. Вернулась в кабинет и тут же наткнулась на недовольный взгляд.
— Ты долго, — обиженно проговорил мужчина.
Вот же! Когда Тай болеет, то превращается в капризного ребенка. Ну что за наказание!
— Выпей чай, и все пройдет.
Тай взял кружку и сделал глоток, довольно почмокав.
— Вкусненько… Спасибо.
Он допил чай и поставил кружку на стол. Потом заворочался, уютно устраиваясь, положив голову мне на колени.
— Вот так хорошо, — сказал он, улыбнувшись. — Ты так обо мне заботишься, это очень приятно.
Я бездумно принялась гладить и перебирать его волосы. Он вздохнул и прикрыл глаза, словно наслаждаясь моими прикосновениями.
— Ты так меня любишь, да? — спросил он вдруг.
Сердце бешено застучало, а лицо начало нещадно гореть. С ума меня свести решил?
— С чего такие вопросы? — спросила, стараясь скрыть смущение за недовольством.
— С того, что я теперь твой любимый мужчина…
— Мой единственный любимый мужчина — это Дэймон, — ответила я из чистого упрямства.
— Нет, теперь это я, — возразил Тай. — Иначе зачем тогда меня гладила и целовала? Еще говорила: «Мой милый, очнись, пожалуйста».
— Что? Откуда ты знаешь? Ты же был без сознания! — воскликнула я, желая провалиться сквозь землю.
— Не все время… — ответил санджарец, усмехнувшись.
Не удержавшись, треснула его по плечу. Вот ведь мошенник! Притворялся умирающим, а сам все слышал!
— Эй! — возмутился он. — Прилипала не смог, так ты решила сама меня добить?
Я отодвинулась подальше, заставляя его сесть. Но Тай снова обнял и притянул к себе, не обращая внимания на сопротивление.
— Знаешь, я не буду ждать твоего положительного ответа, — прошептал он. — Я просто больше никуда тебя не отпущу, вот и все.
— Я и не хочу уходить, — едва слышно отозвалась я, пряча лицо у него на груди.
Я чувствовала, как сильно бьется его сердце. Тай немного отстранился, и поцеловал меня. Его губы были такими нежными и теплыми… Казалось, с этим поцелуем последние преграды между нами разрушаются. Неужели это возможно? Быть с ним по-настоящему… Ни о чем больше не думать…
Проснулась от того, что солнце светило прямо в глаза. Я лежала на диване в кабинете Тая, укрытая тонким шерстяным пледом. Сам хозяин кабинета сидел за столом и созерцал стеклянную сахарницу и письмо, лежавшие перед ним. На нем была надета белая широкая рубашка, расстегнутая на груди. А волосы влажные и взъерошенные… Такой домашний, уютный… Такой красивый… Глянув на настенные часы, поняла, что еще очень рано.
— С добрым утром, — сказал Тай, заметив, что я на него смотрю. — Ну и вечерок вчера выдался…
Я встала и подошла к нему, кутаясь в плед. В кабинете было довольно прохладно. Тай тут же притянул меня и усадил к себе на колени, поцеловав в щеку.
— Видишь швабру и веник? — спросил он, осторожно двумя пальцами приподнимая письмо. — Сорайе меня предупреждал именно об этом. Прилипала вылез из этого письма. Если бы я просто открыл его, то дух бы остался невидимым и вселился куда-нибудь. Мы бы даже ничего не узнали, пока он не выполнил бы свое задание. Моих сил бы не хватило, чтобы почувствовать его. Я применил заклинание распознавания магии, поэтому он вылез…
— И какое же у него было задание?
— Если все подстроил магистр Байяр, в чем я почти уверен, то прилипала наверняка был накачен заклинанием стирания памяти. Сорайе ведь сказал, что винтар узнал о наших похождениях в резервации. Мои милы еще не восстановились, и я не могу распознать до конца… Ну ничего, я еще разберусь с этим гадом. Подключу все свои связи! Значит, решил действовать исподтишка…
— Это больше похоже на месть, — заметила я.