— Вы подлец. Мое единственное желание — никогда больше не видеть вас.
Он вскинул бровь, ее гнев забавлял его.
— Разве пристало даме так обращаться к джентльмену, который удостоил ее чести носить его имя?
— Я обращаюсь к вам так, как пристало обращаться к негодяю. — Она все терла шею, избегая смотреть на мужчину, который стоял рядом с ней в одних панталонах, облегавших его узкие бедра и длинные мускулистые ноги.
— У тебя что, шея затекла?
Она бросила на него злобный взгляд.
— А вот улыбаться с таким самодовольством не обязательно!
Он пожал плечами:
— Тебе не на что жаловаться. Я ведь предлагал тебе спать вместе на кровати.
— Ваше великодушие просто подавляет.
— Эм, ведь у тебя громадная кровать. Вероятнее всего, мы с тобой ночью даже и не встретились бы.
Эмили уставилась на него, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, хотя сердце у нее забилось быстрее при виде его обнаженной груди.
— Нет на свете такой кровати, где я могла бы находиться далеко от вас.
Он взял в руку прядь ее темно-рыжих волос, рассыпавшихся по плечам.
— Боишься меня?
Она вырвала прядь у него из руки.
— Когда имеешь дело с развратным мерзавцем, следует соблюдать осторожность.
— Вашей добродетели ничто не угрожает. — Он посмотрел ей прямо в глаза. И как только он умудряется сохранять на лице выражение совершеннейшей искренности? — Я уже говорил вам об этом. Ни разу в жизни мне не приходилось принуждать женщину терпеть мои злодейские знаки внимания. Прошу вас, поверьте, я вовсе не желаю причинять вам зло.
Эмили почувствовала, как тело ее содрогнулось от желания — желания, которое явилось из мира грез и категорически отказывалось уступать реальности, даже если та стояла совсем рядом. Она не сводила взгляда с его лица, так как ей страшно было смотреть на его голые гладкие плечи и эти забавные черные завитки волос, которые начинались пониже ямки под шеей.
— Простите, но я не верю ни единому вашему слову.
Он дотронулся пальцем до кончика ее носа.
— Я понимаю, что ты испытываешь некоторое недоверие ко мне, учитывая обстоятельства.
Эмили шлепнула его по руке.
— Вы мой враг, милорд Негодяй. Делайте что хотите. Ничто не заставит меня думать иначе.
Он усмехнулся, и в глазах его заплясали озорные огоньки.
— Ты настолько храбрая, что позволишь мне попытаться?
Саймон стал расхаживать по спальне. Эмили не сводила с него глаз.
— О чем вы говорите?
— Не бойся. Я не кусаюсь.
— Я не боюсь. — Она дернулась, когда его рука легла ей на плечо. — Но что вы…
— Расслабься. — Он поднял тяжелую массу ее волос и перекинул ей через плечо.
Она почувствовала жар его тела за спиной и вдруг поняла, что не может вздохнуть. Воля к сопротивлению ослабла.
Он схватил ее за плечи, когда она попыталась вскочить.
— Я-то думал, ты не робкого десятка, Эм. Неужели ты трусиха? Не может быть!
Эмили стиснула зубы.
— Я не трусиха.
— Тогда нечего удирать от меня, как перепуганный крольчонок.
— Это я-то крольчонок?!
— Именно. — Руки его легли ей на плечи, у самой шеи. — Больно не будет.
— Я не боюсь. — Можно было только надеяться, что он не почувствует, как трепещет ее тело от каждого его прикосновения. — Просто мне не нравится… — Она умолкла, когда он начал массировать ее затекшие мышцы. — Ах, просто мне не нравится, когда меня… бесцеремонно лапают.
— Обещаю обращаться с тобой со всей церемонностью. — Его длинные пальцы стали потихоньку разминать сведенные мышцы.
Блаженный вздох сорвался с ее губ. Она испуганно прижала ладонь к губам, надеясь, что он его не услышал.
— И долго ты еще собираешься спать на этом диванчике, Эм?
Она прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Тепло его ладоней проникало в ее кровь.
— Пока не найду способ избавиться от вас.
— Значит, мне следует опасаться за свою жизнь?
— Предумышленное убийство — прекрасная идея. — Она наклонила голову, чувствуя, как воля ее ослабевает от его жарких прикосновений. Он разминал и разминал ее плечи, пока боль не прошла.
— Я еще раз предлагаю тебе спать вместе на кровати. Нечего опасаться меня.
— Поверить не могу! Неужели вы все еще надеетесь, что я соглашусь лечь с вами в одну постель?
— Ведь все уверены, что мы спим вместе.
— В мои намерения не входит жить супружеской жизнью с негодяем, что бы там ни думали «все».
Он принялся массировать большими пальцами ее шею, забираясь все выше и выше.
— Друзьями мы вряд ли станем, но я надеялся на перемирие.
— «Вряд ли» — не то слово. — Эмили вздохнула. — Вы мой враг.
— Жаль. Твой отец говорил мне, что в пристройке дома у вас устроена настоящая баня — с бассейном и горячей водой из подземного источника. Я мечтаю посетить ее. — Он коснулся губами ее уха. — И надеялся, что ты ко мне присоединишься.
От этого нежного прикосновения у нее по плечам побежали мурашки. Напуганная тем, как ее тело реагирует на него, она резко вскочила, ударив его плечом по подбородку.
— Да как вы посмели вообразить такое? Неужели я стану мыться вместе с вами?
Он потер ушибленный подбородок и усмехнулся, нисколько не смущенный ее гневным взглядом.
— А что? Я бы тебе спину потер.
— Нет, вы, вы… — Руки Эмили сжались в кулаки. — В жизни не встречала такого наглого мерзавца.
Он засмеялся, и его рокочущий грудной смех вывел ее из себя. Она вдруг поняла, что он просто дразнит ее.
— Ах так! — Она схватила подушку с диванчика и, размахнувшись, ударила его в плечо.
— Я ведь безоружен, — пролепетал он, давясь от смеха.
— Негодяй! — Она снова замахнулась подушкой.
Он вскинул руки, отражая удар, который на сей раз был нацелен в голову. Пухлая подушка шмякнулась о его предплечье. Его хохот подстегнул ярость, полыхавшую в ее душе.
— О-о-о! — Она размахнулась подушкой — и промазала, так как он нырнул за изящное кресло и кинулся к кровати.
Она ринулась за ним. У кровати он замешкался на мгновение, чтобы тоже вооружиться подушкой.
— Подлец!
— Мегера! — Он повернулся и вмазал ей пышной подушкой по бедру.
— Мерзавец! — Удар в грудь.
— Ведьма! — Он ответил ей ударом по плечу. И захохотал, услышав ее яростный визг.
Она вскоре поняла, что он бьет ее отнюдь не в полную силу, однако сама продолжала лупить его почем зря. Долгие месяцы, измученная неопределенностью, не зная, что ждет ее в будущем, она была на грани нервного срыва, и теперь с каждым ударом напряжение покидало ее.
Тихий стон сорвался с его губ, когда удар подушки пришелся по виску. Он сделал шаг назад, наткнулся на край кровати. Эмили изловчилась, ударила его подушкой в грудь и толкнула так, что он потерял равновесие и повалился назад, прямо на пуховую перину.
Она замахнулась подушкой и опустила ее ему на грудь с такой силой, что шов чехла под полотняной наволочкой треснул. Белый гусиный пух фонтаном взметнулся вверх и полетел во все стороны.
Эмили чуть не задохнулась. Она смотрела на своего врага сквозь метель белых перьев, бессильно опустив свое выпотрошенное оружие. Саймон кашлял, отмахиваясь от перьев, а они все сыпались и сыпались, покрывая, словно снегом, его черную шевелюру и широкие плечи, застревая в черных завитках на груди.
Саймон чихнул, и пух полетел во все стороны. И Эмили рассмеялась. Впервые за долгие месяцы. И никак не могла остановиться.
— Вы… только… посмотрите на него… — выговорила она наконец сквозь смех. — Милорд Негодяй… и весь в перьях! Жаль, смолы под рукой нет.
— Смейся, смейся, чертовка! — Он вдруг вскочил с кровати, взметнув новый вихрь перьев, и не успела она опомниться, как его руки сомкнулись на ее талии. Он подхватил ее, повалил на постель и всем телом прижал к перине.
— Негодяй… — не переставая хихикать, проговорила она.
— Искусительница.
Эмили ощущала жар его тела и горячее дыхание.