— Мама, он очнулся!
— О! — Одри выронила сумку. Из нее выпал и покатился по полу клубок синей пряжи. Одри бросилась к дочери. — Это чудесно! Просто чудесно!
Раненый переводил взгляд с Эмили на Одри.
Эмили коснулась его лица. Глаза ей застилали слезы.
— Теперь ты выздоровеешь. Выздоровеешь!
— Шеридан! — Одри схватила его руку. — Дорогой мой Шеридан, как же ты нас всех напугал!
— Шеридан? — Он облизнул губы. — Почему вы зовете меня Шериданом?
— О Боже! — Одри покосилась на Эмили, затем вновь уставилась на раненого. — Шеридан, умоляю, подумай как следует. Ты наверняка вспомнишь, кто ты такой.
Он нахмурился:
— Вы назвали меня Шериданом.
Страх словно клещами сжал сердце Эмили. Нельзя допустить, чтобы он говорил при ее матери. Особенно если он помнит, кто он такой на самом деле. Она вскочила на ноги и схватила мать за руку.
— Мама, пожалуйста, пошли за доктором.
— За доктором? Но я…
Эмили не дала ей договорить и потащила к двери.
— Пожалуйста, поспеши. Доктор Чизон наверняка знает, что надо делать в подобной ситуации.
— Ах да, конечно. Сейчас же пошлю за ним.
Эмили закрыла за матерью дверь и облегченно вздохнула. Главное — не терять головы, сказала она себе. Как-нибудь выпутается. Темноволосый незнакомец пристально смотрел на нее. Интересно, вспомнит ли он, что это она в него стреляла?
Саймон не сводил глаз с рыжеволосой красавицы, приближавшейся к его постели. Прежде чем подойти к нему, она секунду помедлила, остановившись в лучах солнца, лившихся в открытое окно. Она казалась существом из другого мира. Ангелом мщения, явившимся по его душу.
Сердце его едва не выскочило из груди. Он попытался собраться с мыслями.
Где он? Конечно, не в госпитале, где ему не раз приходилось оказываться за долгие кровопролитные годы. Он лежал в постели, застеленной шелковыми простынями цвета слоновой кости, с кружевными подзорами.
Шеридан. По какой-то причине имя это должно иметь значение. Это не его имя.
«Думай же».
Боль мешала сосредоточиться. У него было задание. Миссия. Это он помнил точно.
Рыжая подошла ближе. Остановилась. Руки ее сжались в кулаки. В глазах появилось тревожное выражение.
— Ты меня помнишь?
Стоило ему посмотреть в эти золотистые глаза, как нахлынули воспоминания, накрыв его с головой, словно набежавшая на берег волна. Когда в последний раз он видел мисс Эмили Мейтленд, ее рыжие волосы серебрил свет луны. И в руке ее был пистолет. Он выдохнул и, подавив стон, попытался сесть.
— Тише, тише, — сказала она, слегка нажав ладонью на его плечо. Он повалился на постель, в отчаянии от того, что не мог противостоять даже женщине, до того ослаб. Его прошиб холодный пот. Голова гудела. Правая рука болела так, словно кто-то вмазал ему по локтю раскаленной кочергой. Что с рукой, он не мог сообразить. Но хорошо помнил, почему раскалывается голова. Эта чертовка стреляла в него.
— Доктор сказал, что ты можешь потерять память.
— Потерять память? — Нет, он помнил все, включая и тот интересный факт, что мисс Эмили Мейтленд собиралась продать его вербовщикам.
Она закусила нижнюю губу и внимательно смотрела на него.
— Ты помнишь, как тебя зовут?
Интуиция подсказала ему, что не следует торопиться раскрывать правду. А интуиция его никогда не подводит.
— Как меня зовут?
Эмили кивнула.
— Помнишь, кто ты такой?
Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, несмотря на боль при каждом ударе сердца. Потеря памяти даст ему ощутимое преимущество. И оно пригодится ему в борьбе с этой красивой чертовкой.
— Меня зовут… — Он осекся. — Как же меня зовут?
Она округлила глаза.
— Не помнишь?
— Я вообще ничего не помню.
— Правда? — Голос ее зазвенел от внезапного возбуждения.
— Кто же я? — Саймон огляделся. — Где я? И кто ты? Что произошло?
— Успокойся. — Она села рядом с ним. — Ты не должен перенапрягаться. Ты ранен.
— Ранен? Каким образом?
— В тебя стреляли. — Она опустила глаза. — Разбойники на дороге.
— Разбойники на дороге? — Саймон с трудом подавил улыбку. Богатое у нее воображение!
— Да. — Она принялась играть ленточкой, пропущенной в белые петли под грудью ее бутылочно-зеленого платья. — На нас напали, когда мы возвращались из театра домой.
— Мы возвращались вместе?
Она кивнула, не поднимая глаз.
— Значит, мы знакомы друг с другом?
— Да. — Она облизнула губы. — Знакомы.
Он пристально смотрел на нее, пытаясь представить, как далеко она намерена зайти в этом вранье.
— Мы брат и сестра?
Она покачала головой:
— Нет.
— Дальние родственники?
— Нет. — Она нахмурилась. — Ты уверен, что ничего не помнишь?
— Совсем ничего, — ответил он.
— Мы… — она сделала паузу, — мы муж и жена.
— Мы муж и жена. — Он не сдержал улыбки. Тигрица сама загнала себя в ловушку. Он коснулся ее щеки левой рукой. — Как я сразу не догадался!
Она посмотрела на него взглядом, в котором были и любопытство, и тревога:
— А почему ты должен был догадаться?
— Потому что, едва я открыл глаза и увидел тебя, сразу понял, что всегда тебя любил.
Она приоткрыла рот, но не вымолвила ни слова, только изумленный вздох слетел с ее губ.
— Никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. — Он удивился, с какой легкостью дались ему эти слова.
— О-о. — Она ошеломленно смотрела на него.
Если чертовка собралась вести такую игру, очень скоро она обнаружит, что у него припасено для нее несколько сюрпризов. Он положил руку на ее мягкие волосы на затылке, коснулся пальцами уха и попытался привлечь ее к себе.
— Дорогая моя, тебе немало пришлось выстрадать! Ведь ты не знала, останусь ли я жив.
— Да, это было тяжело.
— Но я выжил, любимая. — Он положил левую ладонь ей на грудь.
Она ахнула и ударила его по руке. Боль пронзила его, и он застонал. Она вскочила и, сердито глядя на него, воскликнула:
— Да как ты смеешь!
Он подождал, пока боль утихнет, и спросил:
— В чем дело?
— Ты не имеешь никакого права лапать меня!
— То есть как? — Он нахмурился. — Любимая, я же твой муж.
— О-о, — только и могла вымолвить она, прикусив губу. — Я хотела сказать, что ты должен себя поберечь. Я не позволю тебе так рисковать здоровьем.
Он вжал голову глубже в подушку. Боль сжимала виски словно тисками. Да, сейчас он вряд ли справится с этой особой. На некоторое время придется отложить сражение.
— Что с моей рукой?
— Доктор пустил тебе вчера кровь.
Он с шумом выдохнул. Не раз и не два ему приходилось видеть, как пиявка высасывает жизнь из человека. Больше он не подпустит к себе ни одного из этих коновалов с ланцетом и тазиком.
— Тебе следует отдохнуть.
— Скажи мне только, как меня зовут.
— А-а. — Она поиграла ленточкой на поясе своего муслинового платья. — Шеридан. Шеридан Блейк.
— Шеридан Блейк. — Он помолчал. — Впервые слышу это имя. Странно.
Она пожала плечами.
— Действительно странно.
Он провел ладонью по нывшему сгибу локтя, пострадавшему от ланцета.
— Прости меня, любимая, но я не помню, как тебя зовут.
— Эмили. Эмили Мейтленд.
— Ты хотела сказать — Эмили Мейтленд Блейк?
— Ну да, конечно. Извини. Мы не так давно женаты.
— Не так давно?
— Еще нет и двух месяцев. Но ты совсем недавно приехал в дом моего отца. После того как уволился из армии.
— Хочешь сказать, что мы еще не привыкли друг к другу?
— Пожалуй, что так.
Улыбка заиграла на его губах, когда он подумал о том, как они будут привыкать.
— Пойду посмотрю, что это доктор Чизон так долго не идет.
— Скорее возвращайся, любимая. — Он приложил руку к сердцу. — Я буду скучать без тебя.
Она испуганно посмотрела на него, словно он был огнедышащим драконом, готовым ее испепелить, и побежала к двери.