Дигби поджал губы.
— Контрабандисты — народ подозрительный. Чем рисковать, они без лишних слов перережут вам горло, и все тут.
— Я намереваюсь посулить им очень большие барыши. Так что вряд ли они меня убьют.
— Если не сообразят, что вы агент министерства. Однажды они вас уже вычислили. Кто знает, как теперь повернется дело? Удастся ли вам уйти от них целым и невредимым?
— У меня нет выбора. — Саймон взял часы с умывальника. У него мурашки побежали по коже — ведь ему предстояло нешуточное испытание. И впервые в жизни ему было что терять — Эмили. Но если он не найдет настоящего изменника, Хью Мейтленда ждет виселица. Саймон захлопнул крышку часов и сунул их в карман жилета. — Пора.
— Сэр, не нравится мне все это. — Дигби взял с кресла черный сюртук Саймона, помог ему надеть его и сказал: — Очень может быть, что вы попадете прямехонько в расставленную для вас ловушку.
Сюртук из тончайшего сукна сидел как влитой. Если удача будет благосклонна к нему, контрабандисты признают в нем богатого американца. Если нет, его бренные останки пойдут на корм рыбам.
— Дигби, если у тебя имеются идеи насчет того, как другим способом обнаружить таинственного изменника, я охотно выслушаю тебя.
Свет керосиновой лампы упал на лицо Дигби, и сразу стали видны глубокие морщины, избороздившие широкое лицо старшины. Коротышка Дигби смотрел снизу вверх на Саймона.
— Позвольте все же заметить, сэр, что иногда вы не раздумывая рискуете собственной головой.
Саймон улыбнулся. Старшина искренне заботился о нем.
— Не только своей головой я сейчас рискую. Пембертон собирается арестовать Хью Мейтленда, если мы не раскопаем доказательств его невиновности.
Дигби кивнул.
— Я постараюсь обеспечить надежный тыл, сэр.
— Нет, я хочу, чтобы ты вернулся в дом Мейтлендов.
— Но, сэр…
— Ты же сам говорил: контрабандисты — народ подозрительный. Они будут следить. И если обнаружат, что за мной кто-то идет, быстренько избавятся от нас обоих.
Плечи Дигби опустились. Старшина вздохнул.
— И все же у меня было бы легче на душе, будь я рядом с вами.
Саймон сжал плечо старого товарища.
— Если все обернется скверно, ты все равно не успеешь прийти мне на выручку.
Дигби кивнул.
— Вы там поосторожнее, сэр.
— Постараюсь. В мои планы отнюдь не входит во второй раз присутствовать на собственных похоронах — по крайней мере в ближайшее время.
Эмили натянула удила так сильно, что конь вскинул голову и жалобное ржание прорезало тишину ночи.
— Извини, Артур, — прошептала она, похлопывая гнедого по шее. — Я сильно нервничаю.
В темном узком переулке она стала смотреть на противоположную сторону улицы, где была расположена гостиница «Красный лев». Может, и надо было послушаться бабушкиного совета и подождать до утра. Что же скажет леди Харриет, когда узнает, что внучка тайком выскользнула из дома и отправилась в Бристоль с намерением подкараулить мужчину у гостиницы и подвергнуть допросу.
И что она станет делать, если кто-нибудь увидит ее здесь? Но улица была пустынной: лавки и магазины закрыты на ночь. Если она собирается перехватить этого человека и заставить его объясниться, то делать это надо именно сейчас. И все же Эмили колебалась. Что, собственно, она ему скажет? Боже правый, а вдруг она все-таки ошиблась и этот Саймон Ричардсон действительно американец, приехавший в Англию развлечься?
Карета, прогрохотавшая колесами по булыжной мостовой, отвлекла ее от этих мыслей. Оставаясь в переулке, она наблюдала за тем, как черный городской экипаж, в который была впряжена пара буланых лошадей, остановился у крыльца гостиницы, прямо под уличным фонарем. Лакированные дверцы сверкнули в свете фонаря. На них не было ни герба, ни каких бы то ни было украшений, хотя экипаж был явно частный.
Эмили нахмурилась и вгляделась в возницу, который хорошо был виден в мигающем свете фонаря. Таким элегантным экипажем обычно управлял важный кучер в нарядной ливрее. Однако на козлах сидел маленький жилистый человечек в мешковатом коричневом сюртуке и полосатых штанах, больше похожий на моряка, чем на кучера. Почему владелец экипажа позволил своему кучеру вырядиться таким нелепым образом?
Пока она размышляла над этой маленькой загадкой, из гостиницы вышел мужчина, высокий, одетый в черное. Сердце Эмили учащенно забилось, когда на мужчину упал луч света от уличного фонаря. Сомнений нет. Это Шеридан.
— Залезай, — сказал возница, небрежно указав на дверцу. Его пронзительный голос хорошо был слышен в ночной тишине.
Эмили прикусила губу. Никогда еще ей не приходилось видеть, чтобы кучер вел себя столь фамильярно. Однако человек, назвавшийся Саймоном Ричардсоном, видимо, нисколько не обиделся и быстро забрался в карету.
Маленький жилистый возница завертел головой, оглядываясь, — точь-в-точь как крыса, почуявшая кошку. Эмили затаила дыхание. Но возница стегнул лошадей, и пара буланых пустилась рысью. Эмили натянула поводья, заставив гнедого попятиться в сумрак переулка. Но грохочущая карета благополучно миновала ее укрытие.
— Не нравится мне все это, — прошептала Эмили, поглаживая шею Артура и не сводя глаз с кареты, которая лихо свернула на другую улицу и направилась к докам. Если Ричардсон действительно Шеридан, а Шеридан связан с контрабандистами, то ему грозит опасность.
— Надо выяснить, куда они отправились, — прошептала она.
Поверхность реки сверкала, залитая лунным светом, и бросала бледные блики на здания вдоль набережной и на торговые суденышки, стоявшие у причала, — их мачты высотой не уступали шпилям церквей. Поднимаясь вслед за Грейди по коротким сходням на судно контрабандистов, Саймон незаметно огляделся. Только два вахтенных, оба на главной палубе. То ли капитан не счел Саймона достаточно опасным, то ли хотел усыпить его бдительность.
Когда он ступил на борт, вахтенные только покосились на пришельца и сразу вернулись к своему разговору. Они стояли, облокотясь о перила мидель-шпангоута, с видом ленивым и безмятежным. Слишком уж они были спокойны для вахтенных.
Грейди остановился у двери каюты пониже квотердека.
— Ты без оружия?
Саймон улыбнулся:
— Я бизнесмен, Грейди. Зачем мне оружие?
Лоб Грейди избороздили морщины.
— А я все-таки проверю. Подними руки.
Саймон поднял руки. Грейди похлопал его по бокам, обшарил карманы, проверил, не заткнуто ли чего за пояс брюк, и даже сунул палец в голенища сапог. Убедившись, что Саймон безоружен, он повернулся к двери каюты и постучал. Грубый голос изнутри приказал войти. Грейди открыл дверь и впустил Саймона внутрь.
— Капитан Тренч! Вот, привел его, как вы приказали.
— Сам вижу, не слепой. Грейди, подожди снаружи.
— Есть, сэр. — Грейди торопливо исполнил приказ и тихо закрыл за собой дверь.
Капитан Тренч сидел в вольтеровском кресле, обитом алым бархатом. Объемистый зад капитана едва умещался на сиденье, обутые в сапоги ноги были закинуты на низенькую мягкую скамеечку, украшенную прекрасной вышивкой гарусом. Капитан имел вид хищника, причем хищника, который не только пожирает мясо своей жертвы, но напоследок еще и высасывает мозг из костей. Он жевал свою сигару и щурил темные глаза от дыма, который серым морским змеем вился вокруг его темноволосой головы. С полминуты он молча смотрел на Саймона, затем заговорил:
— Американец?
— Верно. — Саймон не опустил глаз под пристальным взглядом капитана. Тактика запугивания, примененная этим Тренчем, была ему понятна, и он вовсе не собирался обнаруживать свою тревогу, которая не оставляла его с момента, когда он ступил на палубу. — У меня свои суда в Бостоне.
Тренч обнажил желтые зубы в ухмылке.
— И зачем понадобился такому богатому американцу такой бедный капитан, как я?
Саймон внимательно осмотрел каюту, алые бархатные шторы, отдернутые от раскрытых иллюминаторов, картины, писанные маслом, в тяжелых золоченых рамах, украшавшие обшитые красным деревом стены, персидский ковер, которым от стены до стены был застлан пол каюты. Такая каюта сделала бы честь и яхте герцога.