Наверное, я одна из немногих женщин в этом мире, которых раздражает щетина. Мужчина должен быть брутальным в своих поступках – в офисе, раздавая приказы своим подчиненным или штурмуя горную вершину, или спасая чьи-то жизни, или что-то еще, показывающее его силу, уверенность в себе, ответственность… да много чего. А торчащие на его щеках суточные «колючки» не показывают ничего, кроме того, что мужчина сутки не брился.
— Отлично выглядишь, - говорю чистую правду, поздно соображая, что тем самым вскрываю Ящик Пандоры.
— Ну если я такой хороший, может, ты перестанешь бегать ко мне на тайные свидания и, наконец, познакомишь с сестрами?
Одна мысль о том, чтобы официально появиться где-то под руку с лунником, который почти на десять лет младше меня, мгновенно развеивает чары его нереальной красоты.
— Прости, Ш’Ирен, но ты слишком хорош для старой циничной и совершенно обычной женщины.
Кем бы ни была его семья – они лунники. Чистокровки. И они точно не обрадуются такому союзу. А я, хоть и глубоко недолюбливаю всех этих «пришельцев», одному из них – конкретно этому – совершенно не готова испортить жизнь.
— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда ты называешь себя старой, - хмурится Ш’Ирен.
Знаю – он говорит это постоянно, не давая забыть о его безупречных манерах и идеальном воспитании. Хотя, это уже стало отличительной чертой почти всех встреченных мной лунников. Кажется, муженек Наны – единственный из них, от кого я все-таки пару раз слышала бранные слова. Причем, в таких сочетаниях, что иногда это выглядело почти как связная и почти благозвучная речь.
Да, кроме того, что я циничная и уже порядком перезревшая женщина, я так же отношусь к тем людям, которые не прикрывают нос носовым платочком, когда слышат упоминания детородных органов в крепких выражениях. И – да-да! – иногда использую те же слова в собственной речи. А что делать, если от тебя зависит жизнь пятидесяти невинных детишек, которые оказались не нужны собственным родителям?
Но сегодня у меня какое-то особенное настроение, и всему виной – усталость и мистер Большой лгун. До сих пор не могу поверить, что едва не поверила в его... благородство.
— Прости, Ши, - нарочно сокращаю имя моего молодого лунника именно так, как ему нравится. – Я просто немного устала. Но обещаю сегодня тему возраста не поднимать.
Ш’Ирен останавливается на светофоре, вопросительно и выжидающе смотрит в мою сторону, и я сдаюсь.
— И тему нашей разницы в возрасте тоже.
— Сделаю вид, что верю, - улыбается он.
Нет, определенно, при всех прочих его достоинствах и красивой мордашке в придачу, не будь Ши лунником, я была бы готова всерьез и со всех сторон рассмотреть будущее наших отношений.
Жаль, что лунником он не перестанет быть никогда.
Но хорошо, что Ши все равно пока слишком увлечен мною, чтобы согласиться на тайный роман.
Всем нужна отдушина, даже мне.
Глава четвертая: Марго
Ши привозит меня в маленький стейк-хаус парой кварталов ниже приюта. Мы здесь бываем примерно пару раз в месяц, чтобы не привлекать внимание и не примелькаться. Это было мое условие – не ходить в одни и те же места чаще, чем раз в неделю, и Ши не упускает случая по-доброму пошутить над моими шпионскими играми. Хотя в самом начале ему как будто даже нравилось мое желание не форсировать события, в последнее время он все чаще заводит разговоры о будущем наших отношений. Сегодняшний вечер не станет исключением.
Мы занимаем столик на веранде, где под навесом развешаны гирлянды из лампочек.
Усаживаюсь в круглое ротанговое кресло с мягкой полосатой подушкой, заворачиваюсь в плед почти до самого носа и не могу не отметить, что Ш’Ирен, кажется, вообще не мерзнет, хотя одет в одну футболку. Спасибо ему за это, потому что теперь, в прикуску к хорошему ужину, у меня будет пара часов удовольствия от созерцания его подкачанных рук. Слава богу, он следит за собой, посещает тренажерный зал, но не один из тех фанатиков, которые превращаются в гору мышц, за которой не видно горизонт.
Когда перед нами возникает официантка, Ши сам делает заказ.
— Стриплойн прожарки мedium rare, два салата с грушей – одни с камамбером, другой с тофу, и бутылку игристого сладкого.
Он – вегетарианец.
И это как раз одно из тех «скорее нет», потому что, хоть это и может показаться странным, я не могу на всю катушку наслаждаться поеданием сочной телятины с кровью рядом с человеком, который громко протестует против употребления мяса. А еще борется за права животных и за уничтожение меховых ферм. Кстати, мы ведь и познакомились как раз на выставке одной его вегетарианской подруги, которая не придумала ничего лучше, чем показать мясоедам кровавые снимки убитых животных. Помню, как Ш’Ирен сказал, что мясо – это продукт страданий невинных существ, а я ответила, что в таком случае овощной салат – это настоящее средневековое четвертование огурцов и помидоров.