— Вашему отцу в командировку послано срочное извещение. Ваша мачеха помещена под домашний арест. Её положение пока не позволяет большего. Что касается графского отпрыска — он не ваша забота. Больше ничего не бойтес-сь, — сверкнул глазами Полоз.
Сразу к делу. Удивительный мужчина. Что-то внутри сладко потянулось. Наш. Наше. Не отдам! Я совсем его не боялась — наверное, весь страх отбила на призрачном Литейном мосту.
Янхард Полоз подал мне руку. На миг по коже пробежал холод. Обдало вослед жаром — и наши пальцы переплелись.
— Я спрошу немного позднее, барышня Ника, — засияли золотые глаза, — спрошу единственный и последний раз. Спрошу… Выйдете ли вы за меня замуж.
Он склонился ниже. Князь — перед девчонкой. На грани приличий замерли губы в одном дыхании от моих пальцев. Волшебство было в том, что уклоняться и бежать — не хотелось. Только остаться.
— У меня будет только одна попытка для ответа? — Мягко спросила.
Мы двинулись прочь из наполненного горячим воздухом кабинета.
Стрельба глазками. Князь бережно подхватил меня по руку. Снег и яркое солнце — за окном. В одном из залов стояла ёлка, а вокруг неё летали зелёные искры магии.
— Если судьба вс-стречается, Ника, — меня повели вниз по мраморной лестнице под изумлёнными взглядами служащих, — то это понятно сразу. Либо так — либо никак.
Спокойствие. Властная уверенность. И тепло, которое укутало нас.
— Вы идеалист, Ваша Светлость? Или верите в любовь с первого взгляда? — Спросила серьёзно. — Ведь мы совсем чужие друг другу. Едва знакомы.
— Чужие? Нет, — хищное красивое лицо повернулось ко мне. — Наши души поют в унисон, девица. Я долго тебя ш-шдал, чужая душа, — раскосые очи заставили сердце замереть.
Губы онемели. Восторг и ужас. Бабка, поездка, видение в окнах Мраморного дворца, там, в моём времени.
— Вы знаете? — Немыслимое безумие. Такое сладкое. Такое абсолютно пугающее.
— Я ждал тебя всю свою долгую жизнь, — низкий шипящий голос. И подкупающая искренность слов.
Мы действительно в Мраморном дворце, дворце трёх Константинов в моём мире. В нишах на парадной лестнице до боли знакомые скульптуры дев. Ночь. Утро. День. Вечер. Только немного более нечеловеческие. День — ведунья, Утро — с заострёнными ушками, Вечер — Василиса с посохом и черепом на конце, как из сказки, а Ночь — мрачная темноокая красавица с волком у её ног.
Мы прошли мимо известного мне по картинкам Белого зала — и сердце замерло при виде позолоченных светильников, блестящего паркета в клетку и сверкающе белой лепнины на потолке и стенах.
— Нравитс-ся? — Мелькнули длинные острые клыки. Мою ладошку крепко сжали. — Это здание граф Орлов отдал в дар в своё время Тайной канцелярии. Так и повелось. — Негромко пояснил мне Янхард.
В зале было пустынно. Князь замер, глядя на меня золотыми хищными очами. Между нами пробежала искра. Яркая. Яростная. Отбрасывала блики сияющая хрусталём люстра. Полоз посмотрел на меня долгим темным взглядом. Моя ладонь полностью утонула в его. Тонкий слой ткани пропускал жар его кожи. Дрожь перетекала от груди к нашим соединённым рукам — и назад. Вот пальцы сжались на миг сильнее, скользнули к моему запястью.
Лицо затопил жар — как будто я в самом деле юная девица.
А Полоз медленно склонился ко мне. Так, что стали видны едва заметные плотные серебристые чешуйки на скулах и шее, под волосами. Так, что меня коснулся запах мороза, расплавленного металла и брусники.
— Позвольте пригласить вас на вальс, Ника?
Мягкое шипение змейкой свернулось на сердце. Где-то в коридоре слышался гул голосов. А здесь, под неслышную чарующую мелодию венского вальса, кружили двое.
Может, я в самом деле сошла с ума. Или змей зачаровал меня блеском невидимых колец? Он вел легко и плавно. Не скользил — парил над паркетом. В его руках я, никогда прежде не танцевавшая, была не неуклюжим утёнком, а дивным лебедем. Он ничего не говорил мне, а я ничего не отвечала. Но волшебная музыка невидимых музыкантов, яркий блеск глаз и желание навсегда запечатлеть этот момент, застыть в нём, как в янтаре, сделать так, чтобы прекрасное мгновение, как и хитрый змей, навеки вошли в мои вены — осталось.
Не знаю, как долго это наваждение длилось. Я очнулась не сразу, как закончился танец. И даже не в тот миг, когда Янхард Полоз с бережной нежностью коснулся губами моей ладони. А только когда мы покинули этот зал — как будто время в нём и вовсе текло иначе.
Мы шли рядом. И мужчина по-прежнему бережно поддерживал меня под локоть. Но между нами что-то неуловимо изменилось. Навсегда.
И даже это молчание между нами стало теплым и каким-то родным. А это странное путешествие — продолжалось. И, казалось, Сиятельного князя ни капли не беспокоило происхождение.
Мы перекусили в Парадной столовой дворца с её изысканными овальными столиками и стульями с алой набивкой. Прошлись по изысканно-мрачному Мраморному залу, где проходили собрания работников канцелярии. Нет, мне не не показали и не рассказали ничего лишнего. Но это всё больше напоминало диковинное свидание. То ли мной хвастались перед дворцом. То ли дворцом — передо мной. Мол, смотрите, барышня, какое у меня гнездо монументальное! Самое подходящее для змеят! Тьфу, какая только чушь в голову ни лезет! Но чем дальше — тем больше я ловила себя на том, что мне — нравится. Что я хотела бы выучиться и работать здесь. И каждый день видеть этого непостижимого мужчину.
— А теперь нам стоит поторопиться, Ника, — князь не обращал внимание на повышенный интерес своих служащих. Когтистые пальцы то и дело поглаживали мои — сквозь перчатки. Почти пристойно.
— Это место очаровывает своей историей. Я должна испугаться, но сюда хочется вернуться. Здесь легко дышится. И вы делаете важное дело для империи. Служите ей каждый день. Каждый миг. Это ли ни ценно? — Я была серьёзна.
— Никогда не слышал таких слов от юных девиц. Даже интересно, каков он, ваш мир, — сверкнул глазами Янхард Полоз, — но нет — вскинул ладонь, — не говорите ничего. Мне это не нужно знать, а ваш дом отныне — здесь, — так и обвивает хвостом.
Мы стояли у парадного выхода. Кто-то оборачивался нам вслед. А я всё не представляла, что же меня там ждёт — за воротами. И только твердый ласкающий взгляд оставлял полную уверенность — всё будет так, как нужно.
— Возможно, вы просто общались не с теми девицами, князь. Я никогда не бывала на балах, так что в свете едва ли произвела бы благоприятное впечатление, — улыбнулась уголком губ.
Стало вдруг легко.
— Возможно, — змеиный шёпот окутал душу, — или дело в том, что вы тоже идёте на свет внутренний, а не ведётесь на внешнее сияние. Одиночество лечится только им. — Снова хвостом вильнул, змей.
Его губы твёрдые, манящие, с жёсткой складкой.
Откуда-то чудным образом взялся и лакей, и верхняя одежда (даже на меня вот волшебство!). Шаг. Бешеный стук сердца. Тихий шум улицы. Здесь неподалёку Летний сад и Марсово поле. Мы замерли на пороге дворца. Спустились вниз по ступеням, к ограде. Мимо спешили по своим делам люди и нелюди. Мелькали тулупы, шубы, потёртые сюртуки. Я вдохнула морозный воздух, проследила, как с гомоном пронеслась мимо стайка мальчишек с салазками.
А потом — это был как звон натянутых струн и тревожный шёпот снега. Ощущение опасности ударило в грудь. Краем глаза я заметила, как один из студентов, который спешил мимо с подарочным свёртком, вдруг остановился, зашатался на льду, перекособочился неловко — и от него ринулось что-то маленькое, лёгкое, прямо в нашу сторону.