Встретив во взгляде своей дочери немой вопрос, он подтвердил её догадки:
— Да, это заговор. По моему приказу, закрыв за тобой ворота, их заклинят, и у тебя будет немного времени, чтобы уйти. У берега будет ждать лодка, в ней мешок с вещами и едой. Тебе придётся проплыть мимо лагеря северян…
— Отец, — остановила Яра его сбивчивый шёпот, — не нужно больше крови.
Обхватив ладонями колючие щёки графа, она заглянула в его уставшие глаза.
— Я не собираюсь подвергать риску мирных жителей Винсдорфа, как и порочить ваше честное имя.
— А я не собираюсь смотреть на то, как моя дочь горит заживо на дворцовой площади! — воскликнул он, и голос его отозвался эхом, отражаясь от мрачных стен темницы.
Яра застыла перед ним и даже забыла, как дышать. Она изо всех сил старалась быть сильной, и, признаться, рассчитывала на более быструю и гуманную смерть. Но сейчас её выдержка раскололась, как яичная скорлупа, обнажая жуткий страх, сковавший её душу. «Гореть заживо», — обречённо повторила она про себя и пошатнулась, собираясь с силами.
— Тебя признали ведьмой, Яра.
Юргенс Карлайл знал, чьих это рук дело. Мелисандра не только рассказала королеве-матери о странном поведении своей сестры, но и показала той Ярины вещи, которые она якобы использовала в своих противоестественных ритуалах: перья и ссохшиеся скрюченные куриные лапы, волосы, огарки ритуальных свечей, крест с перевёрнутым распятием… Оствалось загадкой, где Мелисандре удалось всё это раздобыть.
Узнав, что Яра отпустила пленных, Мелисанда была в бешенстве: она хотела наблюдать за смертью этого бесовского отродья и насладиться их муками, за то, что они с ней сделали. Но и признаться в том, что произошло на самом деле, она не могла. Никто так и не узнал, что северяне надругались над ней, а в синяках и разрывах, обнаруженных лекарем, она обвинила Вильгельма. В её безудержной ярости даже любовь к нему отошла на второй план, и Мелисандра скорее была готова дать ему умереть, нежели лишить себя возможности упиваться предсмертной агонией проклятых язычников. И уже не имело значения, были ли среди них те, кто имел отношение к её позору. Мелисандра ненавидела их всех!
О да, выходка Яры привела её в бешенство. И если раньше она лишь недолюбливала свою сестру, завидуя той, то сейчас она Яру и вовсе возненавидела!
— Послушайте теперь меня, отец! — взяв себя в руки, произнесла Яра севшим голосом. — Это уже неважно. А важно другое! Вы должны убедить короля заключить соглашение с язычниками. Ибо даже полное уничтожение одного войска не приведёт к прекращению их набегов! А возможно, совсем наоборот: ведомые алчностью и жаждой мести, они вновь вернутся со свежими силами и не один или два раза, а снова и снова. Бессчётное количество раз!
— Яра! Не о том сейчас речь!
— Всё уже решено, — отозвалась она безэмоционально. — Меня всё равно найдут, а вас за это лишат титула и казнят.
Яра отвернулась и, сгорбившись, обхватила себя дрожащими руками.
— Я не знаю, у меня нет объяснения тому, как поступил Вильгельм, но я всем сердцем желаю ему счастья… с Мелисандрой.
Дверь открылась, и внутрь вошла королевская стража. Оба стражника при виде Яры прятали взгляд. Как и все остальные, они всегда хорошо к ней относились, а втайне даже восхищались её храбростью и добрым сердцем. — Яра, пора, — произнёс один из них, — мы не будем тебя заковывать в цепи, если пообещаешь…
— Я обещаю, — перебила она стражника. — Спасибо, Рональд.
Дрожа всем телом, она похромала к выходу, но обернувшись к отцу, произнесла напоследок:
— Следующие дни и недели станут испытанием нашей веры, отец. На вас лежит тяжёлое бремя. В ваших руках тысячи христианских душ. Вы обязаны убедить короля заключить соглашение с северянами.
А следом девушка ободряюще ему улыбнулась, пытаясь хотя бы таким образом подбодрить человека, которого очень уважала и любила.
Глава 13
В то время, когда Яра готовилась к казни, в лагере северян этим ранним утром тоже проходили последние приготовления. Одни заполняли снедью и награбленной добычей драккары, готовясь к возвращению домой; другие решили пойти за Эйнаром, настраиваясь на возможную атаку стен Винсдорфа. А ветер между тем усиливался, и для северян это был хороший знак.
— Эйнар!
Расталкивая соплеменников, конунг Вестфольда Лейв Харальдссон пробивал себе дорогу к сыну вождя.
— Ты не только отпустил моих пленных, ты отсылаешь нашу армию назад, не посоветовавшись со мной?! — сразу пошёл он в наступление. — Ты кто такой, и кто дал тебе право выносить подобные решения? Похоже, ты забыл, что конунг здесь я!