— Я читала, есть много долларов фальшивых, Саддам Хусейн отпечатал. Как я отличу, если не видела ни разу?
— Ну, София, маленькая, но мудрая, держи, и разгляди там на свет полоску с надписью, — Потап достал из кармана рубашки зеленую банкноту. — Думаю, ты единственная у нас в Полесске малолетка, которая читает газеты. Эх, женился бы, коли б не брат…
Я зачарованно смотрела на узкую и длинную купюру, которая отныне составляла наиглавнейший смысл моей жизни. В эту же минуту я дала себе слово в совершенстве выучить английский и понять написанное на заокеанских деньгах, овладеть языком этих денег, чтобы я могла разговаривать с ними, а они бы смогли мне отвечать.
Наступило лето, но я так и не покинула Брянск, хотя по нашему с Потапом уговору вполне уже могла вернуться домой.
Было очень тяжело, особенно вначале. Леший, как оказалось, имел прямое отношение к блядскому бизнесу — мы поехали все вместе к сорокалетней бандерше по прозвищу Мальвина, и после разговора с ней (я ждала на кухне) Потап покинул меня, пообещав быть на связи и помогать.
Прослушав недолгий инструктаж, я была отвезена на двухкомнатную квартиру в панельном доме на окраине, где ванная и раковины были украшена пятнами ржавчины, на кухне резвились полчища тараканов, и немилосердно дул сквозняк. Я прибыла туда довольно поздно, и оказалось, что встретить нас некому. Пока разбирались с ключом, я окончательно замерзла и проголодалась, но Леший, едва дорвавшись до пустой квартиры, начал пристраивать меня к делу, то есть, проверял мои сексуальные таланты, делая это очень энергично и совсем меня утомив.
— Не унывай, подруга, — кончив в третий раз, Леший, не одеваясь, прошел к холодильнику и проверил его содержимое. — Ты тут со мной одним, а прикинь, когда будет по пять, восемь клиентов, так что привыкай.
Он принес мне кусок обветренного сыра и хлеб, поставил кипятиться чайник.
— Дело–то нехитрое, — сказала я, отгрызая черствые куски. — Хотелось бы только видеть материальный стимул.
Почему–то упоминание о деньгах не понравилось Лешему, он погнал меня снимать с огня свистящий чайник, велел приготовить ему чай. Потом он засобирался уходить, но не преминул снабдить меня кое-какими наставлениями:
— Ты пойми, Сонька, желающих работать девок миллионы, вся страна в нищете. Тебе обалденно повезло, что ты попала под крышу именно нашей бригады, круче нас в Брянике никого нет. И бабки у тебя будут, не пропадешь, только вначале надо показать, что ты хорошая работница, что от тебя нет проблем, и ты послушная. В этом деле, как и в любом другом, без дисциплины — никуда. Потому что, смотри, девки за хороших клиентов горло грызут, а ты, скажем прямо, не Синди Кроуфорд, так что все зависит от твоего правильного поведения. Я понятно говорю?
— Да, — подтвердила я. — Яснее некуда.
Леший, уже почти одетый, замер с шапкой в руках.
— Что–то ты дерзкая, погляжу, — он брезгливо прищурился. — А ну иди сюда.
Я покорно вышла в коридор, босиком, в одной футболке.
— Ты можешь уйти отсюда прямо сейчас и вернуться к маме, — сказал Леший. — Давай одевайся, и я подвезу тебя на станцию, без проблем. Но если ты остаешься, то слушаешь старших, как бога! Каждое слово — и исполняешь. Поняла?
— Я поняла, — произнесла я без выражения, опустив глаза.
— Собираешься?
— Нет, я остаюсь.
— Точно?
— Да. Со мной не будет проблем.
— Тогда стань на коленки и пососи у меня. — Леший даже не расстегнул джинсы, только распахнул пошире полы своей дутой куртки.
Я сама расстегнула ремень, пуговицы, спустила штаны до икр и послушно сделала все, чего он хотел. Это выглядело как унижение, да это и было унижение, но добровольное, как и мой выбор, поэтому я сегодня не испытываю зла к Лешему, который, тем более, давно уже мертв.
А я жива, жива, несмотря на то время, которое ни за что уже не хотела бы пережить заново. Я оказалась не сильнее, нет, может быть, гибче, приспособляемой, что ли, все–таки мне еще и восемнадцати не исполнилось, и я смогла вынести эти годы, самые бедные и невыносимые для всей страны, они меня не сломили, может, и готовы были сломить, но я оказалась всего чуть-чуть, но крепче…
Наша работа начиналась с погрузки в «двадцатьчетвертую» «Волгу» под управлением Палыча, толстопузого и лысого водителя лет пятидесяти. Далее обязательным членом экипажа был Кузьма, то есть, Володя Кузьмин, охранник. Наконец, на заднее сидение садились проститутки: Марина, Света, Валя и я. Конечно, все четверо не влезали одновременно. Бывало, заказывали двоих, бывало одну, но обычно клиентам желательно произвести отбор, поэтому ездили, как правило, три девчонки. Одна оставалась в резерве, либо болела, либо была на заказе. В самом деле, нередко машина оставалась вообще пустой, в тех случаях, когда забирали всех девчонок одновременно.