Он может взять ее. Эта мысль проскочила сквозь мозг Натаниэля настолько быстрая, насколько и примитивная. Он сможет овладеть ею на берегу, их ноги будут переплетены на краю потока, а ее волосы будут разбросаны по мху. Она примет его быстрые и жесткие толчки, он мог видеть это в ее глазах, и он сможет заставить Виллу наслаждаться этим.
Они стали бы дикими существами, голыми и возбужденными, измазанными грязью и травой. Он мог бы опустошить себя в нее, здесь, при свете дня, в пятнистой тени деревьев, которая пахла торфом и страстью.
Он собирается взять ее, Вилла могла видеть это в его глазах. Ее колени задрожали от желания, смешанного с отчаянием. Он войдет в нее, отдаст ей свое семя и свое вожделение, если не может дать ничего больше.
Он будет ее, такой, какой он есть, и помоги ей Бог, как раз в этот момент она считает, что это кажется достаточным. Она хотела, чтобы Натаниэль показал ей, направил, поощрил и успокоил боль, растущую внутри нее в этот момент.
Трясущимися руками Вилла начала расстегивать лиф своего платья, не отрывая от него взгляда. Он не смотрел ей в глаза, а следил глазами за ее постепенно расширяющимся на груди вырезом.
Натаниэль направился к ней, пробираясь через воду медленными, непреклонными шагами, его толстый возбужденный член мощно выдавался вперед.
Ее руки начали дрожать слишком сильно, чтобы справиться с застежкой, и она безвольно опустила их по бокам. Время пришло, но она не была готова.
Это не было тем, чего она хотела. И все же она хотела этого. Ее животная часть хотела этого именно сейчас. Хотела чего-то неукротимого, не любовного и неоспоримого.
Ее женская чувствительность рыдала, предостерегая ее, но жар и прилив ее дикой крови сделал эти предупреждения почти не слышными.
Ей стало так трудно дышать, что она почти рыдала, и Вилла закрыла глаза, ожидая, что он подойдет и ошеломит ее. Он остановился перед ней, такой большой, что она могла чувствовать, как он заслонил свет, льющийся на ее закрытые веки.
Она задрожала в ответ и ощутила первый нарастающий взрыв удовольствия между бедрами. Помоги ей Бог, ведь Натаниэль даже еще не дотронулся до нее.
Он подошел ближе, настолько близко, что она почувствовала, как холодная вода капала с него на верхнюю часть ее груди. Эти капли должны были бы зашипеть на ее горячей коже, но она только пробежали навстречу друг другу и скатились вниз в ложбинку между ее грудей.
Она была горячей. Горячей, и пульсирующей, и жаждущей, и невыносимо испуганной одновременно.
Вилла стояла перед Натаниэлем как языческая жертвоприношение, ее груди были обнажены, а глаза — крепко зажмурены, беспомощно предлагая себя его худшим животным инстинктам.
И они у него имелись. О, как он хотел проделать ужасно порочные, приносящие удовольствие вещи с этой простой сельской девушкой, этим полевым цветком, сорванным возле дороги. Он может научить ее таким темным и грешным занятиям и заставить ее умолять о большем.
Натаниэль медленно потянулся и схватился руками за плечики ее расстегнутого платья. Он может обнажить ее одним наводящим ужас рывком, сорвать ее одежду с ее любезно предлагаемого тела и распластать ее на земле для своего потребления.
Его ноющее вожделение толкалось в нем, призывая его просто сделать это, заявить права и овладеть этой пышной, желающей этого женщиной, и отправить к дьяволу все последствия. Его руки сжали ткань ее платья, он сильно потянул и притянул ее к себе.
Она, не сопротивляясь, качнулась вперед и позволила свое голове откинуться назад, открывая свое горло в древнем инстинктивном жесте подчинения.
Натаниэль уже мог бы ощутить ее вкус, попробовать насколько соленой и сладкой окажется она, распробовать соленый вкус ее кожи и сладость ее девственных нетронутых сосков своим ртом…
Натаниэль стянул края выреза платья Виллы вместе, затем положил ее руки на него, чтобы они удерживали его закрытым.
Она открыла глаза и удивленно посмотрела на него, ее взгляд был совершенно сбитым с толку. Натаниэль положил руки на ее плечи и мягко повернул ее. Направив ее вверх от реки, туда, где лежало их имущество, он слегка подтолкнул ее.
— Я присоединюсь к тебе через мгновение. Мне нужно одеться, — и каким-то образом охладить свое пульсирующее возбуждение.
Когда Вилла спотыкаясь исчезла из вида, Натаниэль подобрал ведро и начал лить галлон за галлоном леденящую речную воду себе на голову.
Глава 10
Вилла снова и снова плескала себе в лицо холодную речную воду, пока жар и румянец не сошли с него, и она снова могла ясно мыслить. Она встала на колени на большом плоском камне, который выдавался в воду и напоминал тот, на котором в прежние времена женщины стирали свое белье. Вилле просто хотелось расколоть свою собственную голову о гранит.
Она переоделась в свое последнее, самое лучшее платье для прибытия в Лондон. Она вновь аккуратно уложила волосы, даже немного чопорно. Она была опрятна, застегнута на все пуговицы, выглядела настолько леди, насколько это было возможно в данных условиях.
Это не помогло. Она хотела проделывать порочные, замечательные вещи. Она хотела сбросить свою одежду и быть обнаженной в воде с Натаниэлем. Хотела, чтобы в ее волосах запутались листья, а под ягодицами ощущался мох, и Натаниэль был между ее бедер. Она хотела…
Она снова погрузила руки в холодную воду, поднимая к лицу еще одну пригоршню воды.
Было бы неправильно заняться любовью с Натаниэлем на берегу реки, шокирующее и неправильно, но она никогда не сможет забыть его великолепную фигуру, шагающую к ней по мелководью…
Она наклонилась, чтобы зачерпнуть еще воды.
Уголком глаза Вилла уловила движение, и вздохнула. Как раз тогда, когда она почти успокоилась.
— Натаниэль, я…
Но это был не Натаниэль. На берегу реки стоял мужчина с изуродованным лицом.
Одна половина этого лица была поразительно красива, с чеканными чертами под бородой, отраставшей в течение нескольких недель. Его глаза мерцали синим светом, окруженные длинными ресницами, которым Вилла позавидовала бы в любое другое время. Одна половина его лица была совершенной.
Другая же сторона выглядела из-за этого более трагично. Шрамы бежали по правой стороне лица как ручейки, один из них рассекал уголок его рта, вытянув его ранее совершенные губы вверх в пожизненную гримасу.
Его темные красноватые волосы были неопрятными и отросшими, так же как и его борода, и его одежда была в лохмотьях. Он сделал один шаг вперед, его прикрытые глаза внимательно смотрели на нее.
Удивленная, Вилла сделала один шаг назад…
И упала в реку.
Ее юбки немедленно потянули ее на дно. Она неплохо плавала, но не было возможности сражаться со слоями муслина, которые весили как свинец, когда намокли.
На мгновение она растерялась, но рядом с плоским камнем не было слишком глубоко. Вилла смогла встать на цыпочки и устоять, несмотря на течение, которое тянуло ее за тяжелые юбки. Она схватилась одной рукой за скалу, возле которой стояла, сделала глубокий вдох и вытерла свои глаза, в которые попадала вода.
Именно в этот момент человек на берегу прыгнул в воду. Вилла быстро переместилась так, чтобы валун был между ними, но почти сразу же осознала, что мужчина пытается плыть за ее испорченным платьем, которое должно быть упало в воду вместе с ней.
Он не так плохо справлялся поначалу, и Вилла понадеялась, что он действительно сможет помочь ей. Затем он как показалось, резко утомился. Вилла в ужасе смотрела, как скрылся под бурлящей водой.
— Натаниэль! Натаниэль! — о Господи, пусть он услышит. Мужчина выплыл на поверхность один раз, потом быстро снова ушел под воду. — Натаниэль!
Натаниэль продрался сквозь чащу с огромной палкой, поднятой над головой. Когда он увидел ее, он отбросил свою дубину и бросился в воду, двигаясь к ней. Вилла затрясла головой и показала вниз по течению.