Сокол кивнул.
— Лжецы все еще не в состоянии найти его.
Лев был настроен скептически.
— А они на самом деле старались, как вы думаете? В конце концов, он практически был одним из членов клуба в течение нескольких лет.
Натаниэль покачал головой.
— Вы не знаете Лжецов. Когда кто-то из их клуба перепрыгивает через Канал[4], их безумный охотничий азарт удваивается.
Сокол одобрительно хмыкнул.
— Это так, или он скрывается в самых дальних уголках Уэльса.
Лев перевернул страницу отчета Лжецов, лежащего перед ними.
— Но они не верят, что Рен Портер представляет опасность?
Натаниэль наклонился ближе, чтобы взглянуть на страницу.
— Что насчет Рена Портера?
Сокол выглядел удивленным.
— Вы не слышали об этом? Ох, все верно. Вы и не должны были, так как отправились в свое поместье до того, как он очнулся.
— Он очнулся? — Натаниэль помнил Рена с юности. Тогда он был веселым, кудрявым парнем. Позже, он стал одним из Лжецов, преданных управляющим клуба Джекемом. Его избили и оставили умирать несколько месяцев назад, и никто не думал, что он когда-либо придет в сознание, но Лжецы обеспечили ему прекрасный уход и, очевидно, это принесло свои плоды.
— Что с ним произошло? — спросил Натаниэль.
Сокол постучал пальцем по бумаге.
— Вскоре после того, как он очнулся, он исчез. Очевидно, после посещения мистера Джекема.
— Значит, они были в сговоре?
Лев покачал головой.
— Лжецы утверждают, что нет. Они думают, что Джекем мог использовать в своих интересах путаницу в голове у Рена, чтобы заставить его отвернуться от Лжецов, но они надеются, что он найдет свой путь домой.
Натаниэль потер свой подбородок.
— Не начинают ли Лжецы немного притуплять свой ум, как вы думаете?
Сокол быстро отрицательно покачал головой и нахмурившись взглянул на Натаниэля.
— Лжецы так же сильны, как и в те времена, когда ваш отец возглавлял их Клуб. Новая программа тренировок также дает отличные результаты.
Натаниэль махнул рукой, признавая поражение. Его личные чувства по отношению к Лжецам не должны были иметь место в Палате, и он знал это.
— Следующий по порядку пункт — это «Голос Общества», — спокойно отметил Лев. — «Голос» все еще знает больше, чем это должно быть.
Сокол кивнул.
— Хотя «Голос» и вызывает раздражение, он никогда не разглашал достаточно информации для того, чтобы принести ущерб. Так или иначе, он собирает искаженные слухи и сплетни, а не факты. Пока что мы мало что можем сделать с «Голосом». Он продолжает исчезать из одной газеты, как только мы начинаем расследование, только чтобы позже появиться в какой-то другой.
Премьер-министр нетерпеливо переместился на своем стуле.
— А я говорю, что нужно наказывать любую газету, которая напечатает эту дрянь! Штрафовать их, если они печатают «Голос», а также взыскивать с них, если они публикуют этого либерального пропагандиста Андеркайнда!
Сокол изучал сводчатый потолок, а Лев даже не сделал попытки скрыть свою ухмылку. Натаниэль повернулся к Ливерпулу.
— Я бы сказал, что карикатуры мистера Андеркайнда — это наша наименее важная забота в настоящий момент. Кроме того, я полагаю, что Этеридж контролирует Андеркайнда.
Сокол издал какой-то полузадушенный звук, удививший Натаниэля. Был или это смех? Невозможно. Сокол никогда не смеялся.
Натаниэль продолжил.
— Что касается штрафования газет, то я не думаю, что они уступят давлению. Они получают так много денег от любого издания, в котором печатается «Голос», что будет трудно заплатить им достаточно, чтобы они прекратили это делать.
Он снова повернулся к трем присутствующим мужчинам.
— Нет, кажется, мы должны взяться за это дело с другого конца. Найдем Фостера…
— И Денни, — добавил Сокол.
— И Денни, — согласился Натаниэль, — и это сделает поиски Химеры гораздо проще.
Он посмотрел на двух других членов Четверки. Слова не были сказаны, но он знал, что они все думали одинаково.
Мы надеемся.
Глава 12
Через улицу, напротив Рирдон-Хауса, укрывшись в тени Гросвенор-Парка, за домом наблюдал мужчина. Он не подходил к окружающей обстановке, так что старался остаться незамеченным, но остальные потребности — голод, холод, усталость — не имели для него значения.
Темнота внутри — вот все, что он мог ощущать. Предательство. Месть. Он снова и снова переворачивал это слово в своем сознании, полируя его до тех пор, пока оно не засверкало, как кусочек черного янтаря.
Он потерял все. Ему некуда было пойти, и у него не осталось жизни, которую нужно было прожить. Была только совершенная месть.
Конечно, эта месть могла включать в себя нескольких личностей, но ни один из них не ускользнул от рук закона или от раскаяния. Только Рирдон, отступник, только он не потерял ничего. Рирдон сохранил свой титул, свое богатство, свою жизнь. А теперь у него была еще и девушка.
Так много всего у лжеца и предателя.
И ничего для меня. За исключением мести.
Что-то шумело. Шелестело и суетилось. Двери открывались и закрывались. Вилла еще глубже погрузилась в совершенный покой своей кровати.
Нет.
Я не просыпаюсь. Я отказываюсь.
Наконец, послышался звук льющейся воды, который оказал гальванизирующий эффект на ее мочевой пузырь. Теперь она должна была проснуться.
С ворчанием Вилла отбросила покрывало и нахмурилась, глядя на яркий дневной свет, приникающий сквозь прорези в драпировках кровати. Затем она ощутила аромат прекрасного чая, такого, который ей не приходилось пить уже долгие годы, и в ее сердце появилось снисхождение к незваному гостю.
— Мисс? Не хотите ли вы сейчас встать? — раздался тихий голос из-за драпировок справа от Виллы.
Вилла открыла рот, чтобы согласиться, но не смогла сказать ничего. Ох, она забыла. У нее пропал голос. Она перекатилась, чтобы просунуть голову между драпировками.
В комнате было очень светло. Она заморгала, глядя на солнечный свет, струящийся сквозь окна под довольно высоким углом. Должно быть, уже почти полдень.
Как поразительно. Последний раз она проспала так долго, когда была слишком слаба из-за лихорадки, чтобы делать что-то еще.
— Доброе утро, мисс. Я принесла для вас горячий чай, если желаете.
Вилла повернула голову и обнаружила бойкую симпатичную горничную, которая помогала ей принять ванну предыдущей ночью, стоящую рядом с прекрасным серебряным чайным подносом, расположившимся на столе.
Девушка была примерно ее возраста, и ее веселая улыбка прогнала остатки утреннего брюзжания Виллы. Она усмехнулась девушке в ответ и кивнула, а затем скользнула обратно под покрывало и удобно устроилась на подушках. Она никогда не жила в такой роскоши, и ее никогда не обслуживали подобным образом, так почему бы не насладиться каждым моментом?
После того, как она оживленно и эффективно раздвинула драпировки, горничная повернулась, чтобы приготовить чашку дымящегося час для Виллы.
— Хотите сладкий чай, мисс? Или с молоком? — Она выглядела озадаченной, когда Вилла только покачала головой.
Подняв руку к горлу, Вилла напомнила ей о своей болезни, и лицо девушки просветлело.
— Ох, тогда чай должен значительно помочь, мисс. Выпейте немного немедленно.
Чай был налит с большой элегантностью и экономией движений, и вскоре Вилла смаковала замечательную горячую жидкость и позволяла ей успокаивающе скользить вниз по ее саднящему горлу.
— Это помогает, мисс? Хотите еще немного?
О небо. Вилла решила, что она определенно может привыкнуть к этому. Какая привилегия — никогда даже не наливать самой себе чай.
После двух потрясающих чашек чая, Вилла больше не могла игнорировать потребности своего мочевого пузыря. Осторожно прокашлявшись, она рискнула заговорить.
— Пожалуйста, могу я остаться одна ненадолго? — ее голос был слабым, на самом деле ничуть не слышнее, чем шепот.