— Штучка, а, лейтенант? — спросил разбуженный дядька, одергивая свой клетчатый пиджачок, и подмигнул Володе. — Штучка в брючках!
«Да, хороша, нет слов, — подумал Володя. — С такой бы дома появиться! Олька бы ахнула, мужняя жена».
Володя любил военную форму.
Когда случалось стоять перед зеркалом, он обязательно представлял себе, как на его погонах с одним голубым просветом появляется третья звездочка, затем четвертая, а потом просветов становится два: он — майор, подполковник, полковник… И светлый генеральский китель представлялся ему, и золотые зигзаги на погонах. Он знал поговорку насчет этих зигзагов, но не мог произнести ее вслух — никак не подворачивался подходящий случай.
Он понимал, конечно, что все это просто мальчишество, но… но все-таки неплохо было бы нарочито медленно пройтись мимо окон дома Шлычкиных в генеральской или, на худой конец, в полковничьей форме — показать Ольке, кого она потеряла.
Все четыре училищных года Володя посылал Оле коротенькие открытки — поздравлял ее с каждым праздником, — но когда приезжал домой, встреч с ней избегал, не хотел показываться ей в курсантской форме, которая отличалась от обычной солдатской только погонами. А оказалось, что не в форме дело.
Тетя Фрося написала Володе, что Ольга неожиданно для всех вышла замуж за приезжего парня, мастера с завода, на котором работал отец. Тетка подробно описала свадьбу и то, как Петруха, выпив, хвастался, какой молодец у него зять…
Пассажиров тем временем усадили в автопоезд — в открытые и какие-то игрушечные вагончики, а пилоты отправились через все поле пешком, и у всех у них были одинаковые черные портфели. Володе вдруг ужасно захотелось идти с ними вместе, лениво перебрасываясь словами, и чтобы эта, в брюках, смотрела им вслед.
«Эта, в брюках» внимательно смотрела на свои ногти. Автопоезд катил мимо строящегося здания аэропорта. «Ну, вагончики! Как в зоопарке, — с обидой думал Володя. — Еще бы пони запрягли для полного сходства». Непредвиденная задержка его заметно расстроила, хотя спешить ему особенно было некуда.
— Где-то гроза сейчас, не иначе, — сообщил клетчатый пиджачок и, будто умываясь, ладонями потер заспанное, помятое лицо. — Вы в ВВС тоже грозы боитесь? А, лейтенант?
— У нас другие порядки, — буркнул Володя. — А откуда вам известно, что гроза? Вы же спали!
— У него с господом богом прямой провод, — невесело пошутил кто-то из пассажиров.
«Эта, в брюках» подняла голову и улыбнулась.
Здание аэропорта только строилось, и пассажиров отвезли прямо в гостиницу. Полная, русая и неторопливая женщина, похожая на тетю Фросю, развела их по комнатам. Замешкавшимся пришлось занимать расставленные в коридоре раскладушки.
Володя положил фуражку на подушку, но тут же снял ее: увидел, как «эта, в брюках» с обреченным видом топчется возле раскладушки и кусает губы.
Воспользовавшись минутным замешательством Володи, дядька в клетчатом пиджаке плюхнулся на кровать, сминая белые простыни, и сразу же потянулся к ботинкам — развязывать шнурки.
— Э, нет, папаша, — опомнившись, сказал Володя, — номер не пройдет! Это место для девушки!
Володя ожидал, что завяжется спор, может быть, даже ссора, но дядька покорно поднялся, одернул пиджак и, сопя, вышел в коридор.
— Тоже мне рыцари, — сказал он уже за дверью и почему-то во множественном числе.
Володю это развеселило.
— Девушка, — окликнул он «эту, в брюках» и указал на кровать, — ваше место!
«Эта, в брюках» долго отнекивалась, но Володя все-таки сумел уговорить ее, и они поменялись местами. Девушка сразу же сбросила туфли, прошептала:
— Господи, какие все-таки неудобные кресла в этих самолетах, — и легла.
И было странно видеть ее маленькие, узкие ступни, обтянутые прозрачными чулками. Володя, застыдившись чего-то, отправился бродить по длинному, заставленному раскладушками коридору. Фуражку он оставил на подушке.
В холле, где на хрупких черных ножках стоял неработающий, прикрытый салфеткой телевизор, за круглым столом уже сидели любители преферанса. Посреди стола уже лежали небрежно расчерченный лист писчей бумаги и многоцветная шариковая ручка. Человек, пытавшийся захватить кровать, сосредоточенно глядел в свои карты и бормотал:
— Раз — пас, два паса, в прикупе — чудеса…
«И зачем ему была кровать? Он же в самолете выспался», — глядя на него, подумал Володя. Немного помаячив за спинами игроков, Володя вышел на лестницу, в сизые облака табачного дыма.