Она взяла с полки глиняный горшочек с проволочной ручкой и налила в него воды из кувшина, а потом поворошила палочкой угли и принялась дуть, пока те не разгорелись с новой силой. Подбросив в огонь березовое полено, знахарка вытерла руки о фартук и, подхватив горшочек щипцами, сняла его с крючка в очаге.
Маркета уловила запах сочащегося жиром копченого окорока, висевшего над огнем в печи. В отличие от ароматов неизвестных трав, этот был ей знаком. Жители Чески-Крумлова хранили мясо и колбасы подвешенными в дымоходе, чтобы дым не давал им портиться.
Вооружившись ножом, Аннабелла заглянула в дымоход, просунула вверх руку и улыбнулась, нащупав жирную колбаску. Прибежавшие на запах кошки требовательно замяукали, и хозяйка выдавила на пол немного жира – мол, полижите.
– Давай! Поедим мяса с хлебом да выпьем эля. Надо отпраздновать! – Она поставила на стол большой кувшин и две глиняные кружки.
Девушки сели на скамью у огня и в ожидании, пока закипит вода для чая, принялись за хлеб и колбасу.
– Как ты меня нашла? – спросила Аннабелла.
– Твой сосед, алхимик, сказал, что ты можешь быть на кладбище, – ответила Маркета.
– А, пан алхимик… Да, он человек наблюдательный. А ты знаешь, что он еще и астролог? Большой мудрец, хотя в алхимии успехов не снискал.
– Сказал, мол, сыпь у меня из-за того, что тело и дух возмущены.
Аннабелла задумчиво прожевала кусок колбасы. Причмокнула губами. Кивнула.
– По-твоему, он прав?
– Не знаю. Я думала, ты скажешь, – развела руками ее гостья.
– Я же не в твоем теле и духе! И жемчужину нашла не я, а ты сама.
Маркета смущенно вздохнула и посмотрела на прыгающие в печи огоньки.
– В жизни бывают моменты, которых я сама стыжусь, – призналась она. – Есть такое, что я хотела бы изменить.
– Не стесняйся, говори. Мне ты можешь рассказать.
Маркета с усилием сглотнула.
– Не хочу быть банщицей. – Она произнесла это так, словно выплевывала горькую траву. – Не хочу показывать себя мужчине, чтобы тот потешился. Особенно старому да женатому. Ненавижу… эту вонь… эти руки…
Гостья охнула – здоровенная рыжая кошка прыгнула ей на колени.
По-прежнему глядя на огонь, Аннабелла протянула руку и погладила кошку, которая выгнулась под ее ладонью и заурчала.
– Похоже, твое тело тоже не переносит его прикосновений. Тебе надо искать выход. У тебя есть мечта? Что бы ты хотела делать?
Маркета опустила голову и уткнулась взглядом в рыжий мех.
– Скажи мне. Скажи, какого будущего ты хотела бы для себя, – настаивала травница. – Пусть даже самого невозможного. Не говори, кто ты есть, не говори, кем должна быть, – скажи, чего ты хочешь.
К дыханию знахарки примешивался аромат трав, словно и сама она была частью висящего над головой сохнущего сада.
И Маркета сказала то, чего никогда раньше никому не говорила. То, о чем раньше не смела и подумать, не то что произнести вслух.
– Я хочу быть целительницей. Хочу быть рудометом… нет, настоящим лекарем, чтобы излечивать людей, согласно учениям Парацельса и Галена.
– А, Парацельс… – протянула Аннабелла. – Знаешь ли ты, что многими из его приемов и лекарств мы, знахарки, пользуемся уже сотни лет? Его библия целительных трав собрана из рецептов наших матерей и бабушек, передававшихся женщинами из поколения в поколение.
Маркета недоверчиво покачала головой. Парацельс был ученым, а не каким-то кудесником, и слова Аннабеллы звучали для нее кощунством.
Знахарка пожала плечами.
– Вижу, ты мне не веришь. Что ж… – Не договорив, она поднялась и открыла старчески заскрипевший сундук, после чего наклонилась к нему, а потом выпрямилась и осторожно вынула Книгу Парацельса.
– Что это? – изумилась Маркета. – Ты смогла позволить себе такое?! Это ж настоящее сокровище!
– Ну да. Это подарок. Скажем так, я оказала очень большую услугу одному весьма богатому и влиятельному человеку, – улыбнулась Аннабелла. – Брысь, Пророчица! – Она махнула рукой, прогоняя рыжую кошку, привольно разлегшуюся у Маркеты на коленях, и положила на ее место увесистый фолиант. – Открой.
Гостья и подумать не могла, что когда-нибудь собственными глазами увидит писания самого Парацельса, тем более в доме колдуньи в Чески-Крумлове. Вдохнув пьянящий животный запах пергамента, она бережно взяла книгу и невольно залюбовалась покрывавшим страницы тонким чернильным письмом.
«А ведь Аннабелла умеет читать!» – поняла вдруг девушка.
– Кто научил тебя грамоте? – спросила она.
– Тот самый добрый сосед, которого ты встретила сегодня, – пан алхимик. А теперь посмотри, что здесь говорится о кожных воспалениях. У меня есть для тебя снадобье – иванова трава, выдержанная в вымоченном овсе.