— Пойдем, провожу до госпиталя и расскажу. У Рениты сбегали… От ее излишнего усердия.
Кэмиллус погонял коня одними коленями, и прекрасно выдрессированное животное послушно и ровно несло его по дороге к городским воротам, а затем по улочкам и взвозам Рима. Он переводил глаза с дороги на бледное лицо Гайи, настолько белое, что обычный бинт из неотбеленного полотна казался темно-серым на фоне ее мраморной кожи. Врач смыл не успевшую еще запечься кровь с ее лица, а волосы так и остались пропитанными ею, и теперь лежали на его руке багровой массой, придавая девушке вид богини возмездия.
Внезапно Кэм почувствовал, как напряглось тело девушки, и инстинктивно придержал ее крепче — чтобы она не смогла попытаться вскочить на ноги, свалившись при этом с коня и его колен. Он тут же перевел взгляд на ее лицо — длинные ресницы затрепетали, глаза открылись, в них отразилось серое осеннее небо, и от этого взгляд Гайи стал еще глубже.
— Кэм? — произнесла она еще слегка хриплым голосом. — Где мы?
— Мы на коне. В Риме. Ты у меня в объятиях. Все хорошо, — наклонился он к ее губам, не удержавшись от легчайшего поцелуя, только для того, чтобы убедиться, что губы Гайи теплые и живые.
— Хорошо, — согласилась она, и слегка завозилась в его руках, устраиваясь поудобнее. — Только голова болит.
Она попыталась высвободить руку, чтобы дотронуться до своей головы, но Кэм мягко прижал ее к себе, не давая вытащить руку из плаща, в который он ее обернул.
— Куда ты меня привез? — встревоженно спросила Гайя, пытаясь оглядеться вокруг из-под складок плаща и его мощных рук, на которых она лежала даже после того, как Кэм спрыгнул с коня.
— К себе домой. Надеюсь, ты не будешь возражать, милая моя?
— А Марс? Он не обидится?
— Марс сопровождает Октавиана в Путеолы.
— Один? — она решительно завертелась в его объятиях, стремясь встать на ноги.
Кэм взлетел по ступенькам и пронесся прямо в ванную, где опустил драгоценную ношу на широкое мраморное ложе, согретое теплом проходивших под ним и под плитами пола труб гиппокауста.
— Почему же один? С Рагнаром.
— Надолго? — она наконец смогла дотянуться до повязки на своей голове и жестких от полувысохшей крови волос. — Что это за дрянь?
— На пару дней. Не трогай, сейчас сам все сделаю, — как маленькой девочке, ласково и быстро отвечал Кэмиллус сразу на все вопросы Гайи.
Он, по-прежнему не выпуская ее из объятий, отдал несколько распоряжений заглянувшей в дверь пожилой рабыне, а сам продолжил раздевать девушку одной рукой, потому что ее голова покоилась на левом предплечье Кэма и он старался не потревожить ее.
— Пить хочешь? Я велел выжать сок из испанских апельсинов и слегка развести его водой. Будешь?
Она кивнула и прильнула губами к чаше с прохладным, душистым, в меру кислым питьем, а Кэм стал постепенно избавлять ее от пропитаной кровью одежды, на всякий случай внимательно осматривая ее кожу — вдруг он не заметил, и Дарий успел нанести ей еще раны, но, кроме ссадин от черепицы, больше повреждений на ее теле не было.
Наконец, мужчина развязал узлы на ее строфосе и сублигакулюме и опустил ее в наполненную теплой водой ванну:
— Моя умница, — растроганно прошептал он Гайе, поцелуем выражая свое восхищение ее терпением и умением принять помощь тогда, когда это действительно необходимо. — Расслабься, я не дам тебе соскользнуть под воду. Откинься на край ванны, и я промою твои локоны.
— Может, я все же сама? — робко возразила она, чувствуя, что даже если он и согласиться. То сил у нее все равно на это нет.
— Зачем? Доставь мне такое удовольствие. Касаться тебя уже награда.
Кэм вымыл ее с ног до головы, избавляя от потеков крови, залившей девушку с головы и если не до ног, то до пояса точно. Для того, чтобы промыть волосы. Он осторожно снял наложенную врачом повязку и убедился, что кровь давно остановилась. Мужчина разобрал по сторонам жесткие от крови колечки волос — он действительно испугался предложения врача обрить Гайю, чтобы зашить рану, но по дороге успокоился, взял себя в руки и осознал, что если не сделать этого, то волосы попадут в рану и вызовут нагноение. Но, к его облегчению, раны, которую он ожидал увидеть — глубокого развороченного рва с белеюшей на дне костью — он не увидел. Клинок Дария был наточен тщательно, и острейшее тонкое лезвие только слегка надсекло кожу, лишь по случайности задев какой-то сосуд.
— Тебе повезло! — он не скрывал ликования. — Боги действительно хранят тебя! Легкая сечка. Ну а из головы, сама знаешь, крови вытекает почему-то всегда много. Мне помнишь, стрела бок прошила? Так крови было в десять раз меньше, чем когда накануне на тренировке слегка бровь рассекли.