– Пожалуйста, не нужно звать меня «мисс Каррик» этим ужасным официальным тоном. Вот уже почти целую неделю вы звали меня «Холли».
– Вот как? Ее высочество принцесса отдает приказы?
Холли заломила руки.
– Нет, я не это имела в виду, поверьте, честное слово… просто, когда вы говорите таким тоном, я чувствую себя ниже самого мерзкого слизняка. Наверное, вы так презираете меня, что даже не можете заставить себя произнести мое имя…
Джейсон прислонился к дубу, видевшему его бабку совсем крошкой, и молча выжидал.
– Я хотела поговорить с вами… то есть, простите… я пытаюсь извиниться. Мне не стоило говорить гадости о миссис Дикерс. Просто для меня оказалось таким потрясением узнать, что вы и она…
– Вы снова все портите, мисс Каррик.
Холли с шумом втянула воздух.
– Вы вполне способны заморозить любого своим голосом.
– Да. Я выучился этому у отца. И Джеймс тоже.
– Но разве вы не видите? Она гораздо старше меня, и я в жизни не подозревала, что вы и она можете…
– Довольно! Сколько еще вы собираетесь извиняться?
Она шагнула к нему, протянула руку, но тут же уронила снова.
– Джейсон, нам придется жить в одном доме. Но как я могу существовать рядом с человеком, который обдает меня холодом, словно не только сердится, но и питает ко мне отвращение. О, так и быть, я выложу все, как вы требуете. И никаких извинений. То, что я сказала, было подло, и я – мерзкое создание. Довольны?
Джейсон что-то буркнул себе под нос, повернулся, открыл двери и исчез. Холли смотрела ему вслед, одновременно злясь и желая упасть на колени и умолять простить ее.
Но Джейсон тут же вернулся и увидел, что сильно побледневшая Холли по-прежнему стоит на том же месте.
– Знаете, – неожиданно выпалил он, – пожелай я жениться, чего никогда не будет, непременно выбрал бы Элайзу Дикерс. Она добрая, веселая, и от нее веет теплом.
Он снова ушел и больше не вернулся. Холли горько усмехнулась.
Что же, вероятно, ее нельзя назвать доброй и веселой, и от нее, уж конечно, не веет теплом. Впрочем, как и от Элайзы Дикерс. Неужели она святая? Наверняка и у нее бывают приступы злобы и раздражения. Жаль, что ее муж умер, Холли постаралась бы его расспросить. Жена, уж точно, хоть раз в жизни да назвала его болваном или ослом.
Холли медленно побрела обратно, в восточный сад, но хотя уже побывала здесь, не сразу нашла вход. Наверное, не зря владельцы так старательно скрывают эти поразительные статуи. Интересно, в каком возрасте Джеймс и Джейсон их нашли?
Она встала перед статуей, считающейся любимой у замужних женщин, при условии, что их мужья не полные кретины… что бы это ни означало.
Беда в том, что она – ревнивая стерва.
Девушка покачала головой. Нет, она не ревнует, это абсурдно! Просто стерва, и никакой ревности. Наверное, он успел затащить в постель всех балтиморских женщин, имевших несчастье ему приглянуться, и Элайза Дикерс была одной из многих. Впрочем, может, женщины и не становились в очередь, чтобы добиться его внимания, а ему, подобно султану, было достаточно поманить пальцем ту, кого он желал получить на ночь. А если она не права и он делил постель только с Элайзой Дикерс? Он явно питает к ней симпатию. Но Джейсон так красив, так хорошо сложен! Трудно поверить, что он не идет навстречу желаниям бесчисленных поклонниц! Ведь он мужчина! Недаром мачеха Холли откровенно признавалась, что каждый мужчина, находясь рядом с падчерицей, только и думает о том, чтобы затащить ее в постель! Однако Джейсон никогда не выказывал ни малейших признаков похоти по отношению к ней, и как же это объяснить?! Что ни говори, а она достаточно хороша собой, чтобы заслужить хотя бы один заинтересованный взгляд, не так ли? Может, он слишком хорошо таит то, что другие мужчины скрыть не в силах?
– Ты просто дурочка, дорогая, – пробормотала Холли, разглядывая женщину, лежавшую на спине.
Рот ее был раскрыт в отчаянном крике. Почему она кричит? Мужчина делает ей больно? И есть женщины, охотно позволяющие мужу унижать и причинять им боль?!
Девушка продолжала изучать статую. Губы мужчины находились там, где она и представить не могла. Но похоже, ему это нравилось.
Впрочем, какая разница. Джейсон Шербрук не желает жениться. Никогда. Вот и хорошо. Вот и прекрасно. Потому что она тоже не выйдет замуж. Останется старой девой.
Холли побежала в дом, сознавая, что сильно разгорячилась. Вернее, горит только лицо. Вовсе не все тело.
Марта, свернувшись клубочком в кресле, мирно спала. Холли велела ей ложиться в постель, но горничная, разумеется, не послушалась.
Холли отвела Марту в гардеробную, где стояла раскладная кровать, разула и раздела девочку и укрыла одеялом. Малышка трудилась так же усердно, как остальные женщины. Бралась за все, помогала всем, то и дело восторженно восклицала, обнаружив новое чудо, счастливая, как жаворонок.
Холли тоже легла и впервые за все это время задалась вопросом, что именно случилось с Джейсоном пять лет назад.
Глава 17
Еще через два дня рабочие перенесли в дом мебель, до этого хранившуюся в заново выкрашенных и очень чистых стойлах. Бедняги крякали, пыхтели, постанывали, но стоически молчали, когда Холли требовала снова и снова переставлять тот или иной предмет. Холли, похоже, искренне наслаждалась происходящим, поэтому Джейсон не сказал ни слова, когда, войдя в комнату, обнаружил, что она приказала рабочим подвинуть к окну самый большой диван.
Стоя на пороге, он наблюдал за собравшимися.
– Да, вот это идеально, просто идеально! – восторженно восклицала Холли. – Спасибо вам! А теперь, думаю, нужно поставить перед камином то мягкое парчовое кресло, которое так нравится мастеру Джейсону. Зачем нам мерзнуть! Правда, сейчас лето, и потому очень тепло. О, здравствуйте, Джейсон. Как по-вашему, правильно ли поставить кресло перед камином, чтобы гости не замерзли в холода?
Втайне Джейсон был поражен и удивлен тем, что она уже успела сделать, но как ни в чем не бываю заметил:
– Ничего не скажешь, о гостях нужно заботиться, но не считаете ли, что кресло и диван должны стоять рядом?
– Неужели не видите? У окон не хватит места!
– В таком случае почему не передвинуть и то и другое? Возможно, влево от камина?
– Давно пора хозяину вмешаться, – пробурчал один из рабочих. – Еще немного – и она потребует, чтобы мы набросали на пороге диванные подушечки.
– О нет, – заверила Холли. – Зачем это мне? Все знают, что подушечкам полагается лежать на диване и креслах.
Провинившийся сконфуженно потупился. Никто не заметил озорных искорок в глазах Холли.
– Они не хотели вас обидеть, – заверил Джейсон. – Однако у вас несколько странные идеи насчет размещения мебели.
– Честно говоря, – тяжело вздохнула Холли, – отец и Дженни просто впали в отчаяние, когда я шесть лет назад попыталась заново обставить спальню. Я выбрала чудесные цвета и мебель, но им не понравилось, что я поставила кровать изголовьем к большому окну… Зато я прекрасно понимаю, когда мебель поставлена правильно.
У нее был такой унылый вид, что Джейсон принялся за дело.
После того как ухмылявшиеся рабочие, по его указаниям, расставили всю мебель на первом этаже, он предложил Холли:
– Может, позволим кузине Анджеле самой решить, как обставить свою спальню и гостиную?
– Увидев, как вы все устроили, она скорее всего будет умолять вас сделать это за нее.
– И я с удовольствием соглашусь. Если ей не понравится, пусть объяснит, чего хочет, и я все устрою. Только не нужно ныть и взирать на меня с жалким видом. Нет таких людей, которым подвластно любое умение.
– Да? И чего же не умеете вы?
Он задумчиво погладил подбородок, нахмурился и наконец с некоторым удивлением признался:
– Знаете, так сразу не ответишь.
Она что-то пробурчала себе под нос и направилась к выходу.
– Что вы сказали?
Девушка снова промямлила нечто крайне нелестное о предках Джейсона и, обернувшись, заметила его торжествующую усмешку, чудесную белозубую усмешку, вызвавшую желание одновременно огреть его по голове и швырнуть на землю. А это еще почему? Ну швырнет она его на землю, и что потом? Зацелует до потери сознания, вот что. Интересно, сколько времени ему потребуется, чтобы потерять сознание? О Господи.