Он наклоняет меня к столу, но делает это медленно и бережно, проводит рукой по спине, задирает юбку и гладит внутреннюю часть бедер. Я слышу его рычание, когда Макс касается кромки чулок, после чего следует поцелуй в шею.
Не понимаю, как остаюсь без блузки, но когда ощущаю его губы на своей спине, дрожу всем телом, сравнивая его прикосновения с воздушным зефиром, от которого я не могу отказаться даже под риском растолстеть.
Я забываю его резкие слова о том, что я лишь платная шлюха, что мне важны деньги и я бы не остановилась ни перед чем, чтобы их получить. Я знаю его настоящего, знаю, каким он может быть. Или просто рисую себе этот образ?
Я столько раз пыталась поговорить с ним. Рассказать, что деньги нужны на операцию моей племяшке. Я сама заводила разговор. Утром, вечером, после секса или ужина, когда он был в состоянии слушать. Но вместо “Хорошо, я слушаю”, натыкалась на “Закрой рот, я не хочу ничего слышать. Ты моя и мне неважно, как я тебя получил”.
=Время для разговора
Максим
Мне надоедает ее постоянное пребывание на работе. Создается ощущение, что она забывает, где ее место. Прийти домой в восемь не равносильно тому, чтобы прийти в половине шестого или в пять. Вначале она врала о завале, но вот уже два дня с пяти вечера я сижу под стенами больницы, в которой она работает и… ничего.
Никакого, блядь, завала нет.
Внутрь не входит никто, а после того, как Яна выходит, охранник просто закрывает дверь. Хули можно делать два-три часа на работе, если нет пациентов? Сидеть и смотреть в потолок? Или она просто не хочет идти домой?
На третий день я просто срываюсь. Яростными и быстрыми шагами вхожу в холл поликлиники, предоставляю охраннику паспорт и спрашиваю, где кабинет моей жены. Я не знаю, зачем пришел и что буду говорить, но мне катастрофически не нравится то, что она зависает тут и совсем не собирается домой.
Едва закрываю дверь в ее кабинет и поворачиваю защелку, подхожу к Яне ближе и тяну ее за руки на себя. Я не хочу спать с ней, но замечаю ее приоткрытые в удивлении пухлые губы и прозрачные глаза, и решаю по-другому. Подавляю все ее препирательства и разговоры о том, что у нее еще будут пациенты.
Яна не противится. То ли потому, что я заплатил, то ли потому, что действительно меня хочет. И от неизвестности меня рвет на части. Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать о ее желании. Как и не могу опровергнуть этот вариант, потому что как-никак, а между нами два года расставания и моя чертова любовь, которую я прячу куда подальше, хотя и понимаю, что в такие моменты, как сейчас чувства тупо рвутся наружу.
Яна едва ахает, когда я касаюсь ее кожи, провожу руками по животу и ухватываюсь рукой за стол. Задираю ее юбку вверх и рычу, когда пальцы натыкаются на кромку чулок. Прижимаю ее ближе к себе и проникаю пальцами под трусики.
— Течешь для меня, — говорю ей и прикусываю мочку уха.
Провожу пальцами по горячим, влажным складочкам и наслаждаюсь ее мгновенной реакцией и прерывистым дыханием. Едва справляюсь с брюками, расстегиваю молнию и освобождаю член. Хватаюсь за ее бедра и тяну на себя, касаясь головкой ее горячей плоти.
Смотрю на Яну и восхищаюсь. Даже сейчас, когда ее грудь и живот плотно прижаты к столу, а руки вытянуты вперед, она выглядит настолько целомудренно, будто проводит урок русского для первоклассников.
Да, блядь!
Вхожу в нее одним резким движением и слышу протяжный стон. Каждое движение отдается наслаждением. Никогда за последние пару лет я не чувствовал себя настолько живым и реальным. Эмоции рядом с ней, чувства, желания.
— М-а-а-а-а-к-с, — едва протягивает она, срывая мой контроль нахрен.
Двигаюсь в ней еще быстрее, легонько шлепаю по ягодицам и глажу ее по спине. Яна вздрагивает и сдерживает стон, когда кончает. Я следую за ней и обнимаю ее после. Отстраняюсь и одеваюсь, глядя на то, как Яна делает слабые попытки стянуть юбку и оглядывается в поисках блузки.
По ее напряженной спине и движениям, больше похожим на действи робота, понимаю, что ей больно. Я чувствую ее боль так отчетливо, что не могу не думать — виноваты оба. Я, потому что не захотел слушать, Яна… я впервые думаю, в чем она виновата? В том, что ушла?
А я спросил о причинах?
В том, что решила выйти замуж ради денег? А я спросил, зачем деньги? Мне рассказал Вадим, но…