— Яночка, — слышу сквозь сон. — Яна, боже…
Максим? Чувствую, как по щекам стекают слезы, но все еще не могу открыть глаза. Ощущаю мягкие прикосновения и только потом могу, наконец, очнуться.
Максим сидит на стуле рядом и первое время я принимаю его за сон. Улыбаюсь, как дура, потому что это не может быть реальностью, но хотя бы во сне я побуду рядом с ним.
Спокойно слушаю его, а после смотрю на то, как в палату входит Юля и несколько докторов. Они что-то говорят, трогают меня, а я до сих пор не могу ничего понять. Меня осматривают, надавливают на живот и… я все чувствую. Поворачиваю голову, но Максима больше нет.
Я снова плачу.
— Ну что вы, девушка, — слышу голос мужчины. — Все же хорошо. Вы здоровы, никаких осложнений нет.
— Вы заставили его уйти, — спокойно говорю.
Доктор смеется, утешительно поглаживает мою руку и собирается на выход.
— Юлечка, скажите парню пусть вернется.
Они выходят, а после возвращается Максим. Я шарахаюсь от него, как от прокаженного.
— Яна, что с тобой?
— Они… видят тебя? — зачем-то спрашиваю я, хотя совсем не верю в то, что происходит.
— Прости? — он вопросительно приподнимает бровь и тянет ко мне руку, но я вскрикиваю. — Что происходит?
— Ты мертв… господи, — начинаю молиться и креститься, но ничего не помогает, потому что Максим смотрит на меня так, будто я помешалась.
— Кто тебе сказал, что я умер?
— В-в-а-д-и-и-м, — дрожащим от страха голосом говорю я, а затем ко мне возвращается здравый смысл и я начинаю смеяться.
Боже, какая же я дура! Конечно же он живой. Его видели доктора, его позвала медсестра и он разговаривал со мной, трогал за руку.
— Яна?
— Я… — впервые не знаю, что сказать, потому что не могу понять, что вообще произошло.
— Что случилось после твоего возвращения?
— Я… меня встретил Вадим. Сказал, что тебя сбила машина и ты мертв. Я потеряла сознание и… я помню как очнулась, просила вызвать скорую из-за кровотечения, — я вскакиваю и смотрю вниз на белоснежные простыни.
Не знаю, что хочу там увидеть, но они полностью чистые. Ни одной капли крови, что только успокаивает меня.
— Что… что со мной случилось? — спрашиваю. — Я чем-то больна? Доктора… они не сказали, что произошло.
Максим молчит. Смотрит на меня тяжелым взглядом, а затем осторожно спрашивает.
— Ты… была беременна?
— Нет, — спокойно говорю, а затем начинаю думать.
— Не говори, что… — голос предательски дрожит и срывается. — У меня медикаментозный аборт, да?
— Да.
— Я его не делала.
=Расплата
Я возвращаюсь домой сразу после игры. Захожу в квартиру и тоскую по Яне. Мне не хватает ее поддержки, поэтому я набираю ее номер в надежде услышать родной голос и пару добрых слов.
Абонент вне зоны.
Ощущение, что я что-то упустил. Осознание приходит почти сразу. Я ничего не сказал ей. Ни слова. Звоню еще раз, но абонент все еще вне зоны. Я начинаю нервничать, потому что не знаю ничего. Ни номера ее матери, ни клинику, в которой находится ее племянница.
Я нахожу единственное правильное решение — поехать в больницу, где лежала Маша и узнать о клинике, куда ее перевели. Выхожу из подъезда и на пути в машину сталкиваюсь с Олей.
— Привет, — говорит она.
— Привет, — упорно иду к автомобилю, не желая разговаривать, но она окрикивает меня.
— Максим.
— Что, Оля?
— Нам нужно поговорить, — спокойно говорит, а затем добавляет: — Пожалуйста.
— Хорошо. Идем в кафе.
Я соглашаюсь, потому что думаю о другом. Мне плевать, что она скажет, но я хочу, наконец, расставить все точки над “i”. Я оборачиваюсь по сторонам и бросаю:
— Пошли.
Мы переходим дорогу, когда из-за угла вылетает машина. Я успеваю сориентироваться и схватить Олю за руку, чтобы слететь с дороги. Машина проскальзывает мимо и почему-то кажется мне смутно знакомой.
— Ты в порядке? — спрашиваю ее, осматривая.
— Да… — сбивчиво отвечает она, — кажется, да.
— Не ударилась? — не то, чтобы я переживал, но она беременная и мне не хотелось бы, чтобы она пострадала.
— Нет, все… хорошо.
Мы идем в кафе, садимся за столик, делаем заказ, хотя я и не понимаю, зачем пошел. Мои мысли занимает автомобиль, потому что я вдруг вспоминаю его водителя. Я знаю, что видел его с Вадимом и… взрываюсь. Сжимаю кулаки и понимаю, что братец слишком далеко зашел.