— Я думала, что он заберет только ее, а с тобой все будет хорошо.
— Погоди, — тут же реагирую я. — Кого ее?
— Никого, — Даша отходит, но я хватаю ее за руку и тяну на себя.
— Что за хрень? О ком ты? — шиплю, потому что примерно знаю о ком речь.
О Яне. Она прилетела сюда, но не приехала домой, а просто исчезла, значит ее забрал Вадим.
— Говори где он…
— Я не знаю, он не говорил, мы… мы только созванивались.
— Твою мать! — ору на нее. — Ты понимаешь, что это жизнь человека? Он больной, — хватаю ее за плечи и встряхиваю, а у самого сердце колотится как бешеное. — Вчера он подослал ко мне человека, который чуть не переехал меня на машине! Готова взять на себя смерть другого человека?
Она плачет. По ее щекам скатываются крупные слезы, но мне плевать, я трясу ее еще раз и она выдает адрес. Покидаю ее тут же, сажусь в машину, завожу мотор и мчусь туда, куда она сказала, потому что Яна — единственное, что у меня есть.
Подъезжаю к обычной многоэтажке, паркую машину и быстро захожу в подъезд — благо, успеваю за какой-то дамочкой средних лет. Взбираюсь на третий этаж и нажимаю на звонок, зажимая глазок. Надеюсь, здесь нет скрытых камер, потому что тогда придется вынести эту дверь нахрен.
Я жму и жму на звонок, слышу шаги, но никто не открывает.
— Открывай, мразь! — ору я, уже готов выбивать дверь, когда она открывается.
Я залетаю в квартиру и тут же сбиваю Вадима с ног. Срываюсь нахрен и просто бью его по лицу, перестаю когда превращаю его в кровавое месиво. В эту минуту даже плевать, жив он или нет. Врываюсь в комнаты, но Яны нигде нет. Выбиваю двери в спальню, но и здесь пусто. Только окровавленная кровать и простыни.
Я не знаю, что и думать. Хватаюсь за голову и заваливаюсь на стену, пытаясь подумать. Вадим в беспамятстве и я не придумываю ничего лучше, как пойти по соседям. Двое мне открывают и смотрят как на идиота, мотают головой и говорят, что ничего не видели и не слышали. В квартире напротив мне открывает бабушка лет пятидесяти.
— Здравствуйте, — повторяю то же, что и двум соседям до этого. — Тут в квартире была девушка, вы не знаете, куда она делась?
— Так это… увезли ее. Скорая. Вынесли всю в кровавой рубашке.
— А что случилось?
— Так откуда ж я знаю. Но полиции не было. Этот ирод, — она кивает на дверь Вадима, — сказал, что только вернулся и застал ее такой. А он здесь был. Никуда он не возвращался. С ней сидел. И еще приходила баба какая-то к нему. С чемоданчиком.
Правду говорят, хочешь что-то узнать — найди бабушку-соседку.
— А вы не знаете, в какую больницу ее увезли?
— Вот этого не знаю, — отвечает она и вздыхает.
Я нахожу Яну за пару часов, после чего сразу еду в больницу. Узнаю о том, что у нее был медикаментозный аборт и ее еле спасти. Поначалу я просто не верю своим ушам. Яна убила нашего ребенка? Или… не нашего? Я думаю об этом слишком много, поэтому чтобы отвлечься снова еду к Вадиму. Но на квартире ничего. Никто не открывает, а соседка говорит, что он уехал с огромным чемоданом.
Эпилог
Яна
— Пошли на качели, — Маша тянет меня за руку к огромной карусели в виде Ромашки.
Я опасливо смотрю на нее и качаю головой.
— Маша, это очень опасно. Давай лучше покатаемся на слониках, или собачках, на чем хочешь, но не здесь.
— Пошли на лебедей.
Она тащит меня к огромной карусели, где в кабинках в форме лебедей катаются дети со взрослыми. Лебедей поднимают вверх и крутят по кругу. Внутри все сжимается, и хоть я делаю пару шагов в их сторону, но кататься на них мы точно не будем.
— Маша, — снова начинаю, но понимаю, что у меня закончились аргументы.
Это уже десятая карусель, которую я отметаю, потому что боюсь, что Маша себе что-то сделает. Сломает руку или ногу, выпадет и ударится головой. А вдруг карусель застрянет?
— Что Машуль, тетя не дает тебе кататься? — к нам подходит Максим со сладкой ватой и попкорном.
Приседает рядом с Машей и протягивает ей вату.
— Ешь и мы пойдем кататься куда захочешь. Обещаю, — добавляет Максим и встает.
Маша принимается за вату и с удовольствием рассматривает окружающую обстановку.
— Что на этот раз? — Максим спрашивает уже у меня. — Так и будем оберегать ее от каждого чиха?
— Максим, она только перенесла операцию, — пытаюсь аргументировать я, но он удивленно смотрит на меня и смеется.
— Забыла, что сказали врачи? Не оберегать и давать ей познавать мир. Прошел год, Яна. Ей пора учиться жить, ей в школу скоро.