Нужно было что-то сказать. Как-то отреагировать. Так, чтобы они даже и плюнуть не могли в мою сторону. Вспомнился далекий осенний вечер и мамины наставления:
— Всегда держи лицо! — говорила она. — Один раз упадешь, и к твоей репутации навечно прилипнет грязь! Не смей так ошибаться. Ты — леди Черн, так неси это имя с гордо поднятой головой назло своим врагам!
— Что ж, — наконец сказала я. — Если Вильям действительно, — я сделала ударение на этом слове, — скомпрометировал принцессу, то мне придётся расторгнуть с ним помолвку. Зачем мне ветреный муж? — спросила я с иронией и посмотрела на леди Мёртв.
Ей было больно. Я видела горечь в её глазах, видела, как виновато она на меня смотрит с некой жалостью. Единственный сын, которого она так безумно любит, такой блистательный и могучий, допустил такую оплошность. Хотя считает ли она это оплошностью? Ведь если это так, то Император заставит Вилли жениться на своей дочери. Это будет самый ужасный день в моей жизни.
— Ну что? Мы так и будем обсуждать мою личную жизнь или приступим к делу?
Мне принесли пяльцы, нитки и иголки. Сегодня мы вышивали вензеля детского приюта на простынках и наволочках. У меня получалось неплохо, стяжки были ровными и аккуратными, вот только чего мне это стоило?! Когда внутри тебя кипит ярость, вышивание — это не самая лучшая затея, но раз уж я пришла, нужно играть свою роль до конца.
Леди Мёртв занималась благотворительностью. Ежегодно она тратила баснословные суммы на приюты, а так же на учебные заведения для детей, родители которых не могут оплатить им образование. Она устраивала благотворительные вечера, где собирала деньги. Я бывала на таких. Стоишь в дорогом платье и чувствуешь себя сволочью, слушая слезливую историю о дите. И ты откупаешь от этого чувства. Даешь денег, а по ночам себя успокаиваешь: «ты ведь помогла».
Я работала молча, изредка вставляя два-три слова в разговор, который тут же менял русло, стоило мне заговорить. Я чувствовала себя привидением в этой комнате. Безобидным призраком залетевшим на огонёк. Они то и дело поглядывали на меня, бросали взгляды, думая, что я не вижу. Больше всего бесила Дора.
После того как мы закончили работу, леди Мёртв всех пригласила к столу.
— Вы очень хорошо держитесь, — сказала мне леди Сара. — Это достойно уважения.
— Спасибо, — холодно поблагодарила я любовницу Императора.
— Не все в этой комнате ваши враги, — тихо сказала она, а потом добавила ещё тише:
— Боюсь, вы стали пешкой в чей-то игре. Будьте осторожны.
Голос у неё был мягкий, приятный. Она была леди из уважаемой семьи и в то же время любовницей, и только статус её любовника не позволял открывать придворным рот в её сторону.
Сердце колотило как бешенное. Слова её звучали искренне и почти выбили меня из колеи, но я взяла эмоции под контроль. Дома всласть пореву, выскажу зеркалу, всё, что я о них думаю, но дома.
Ко мне подошла фрейлина.
— Мне очень жаль вас, — сказала она, растягивая слова.
— Почему это? У меня есть всё, а у вас?
Девушка скривила губы, но ответила:
— У вас нет жениха.
Я рассмеялась и показала ей обручальное кольцо.
— Он всё ещё мой жених.
— Это не надолго, — всё так же любезно проговорила она. — К тому же, после такого скандала, Вильям впал в немилость Императору…
— Это проблема Вильяма, а не моя. Я Императору гадости не устраивала.
— Верно, — сказала она. — Но он уже никогда не будет вашим.
— Откуда такая уверенность?
— Его поймали, леди Черн. И он женится на принцессе: нравится вам это или нет.
— Посмотрим, — ответила я этой гадюке.
Хотя если в дело замешен Император, с ним тягаться будет тяжело. И как реагировать на слова леди Сары? Это ведь не протянутая рука помощи? Стал ли Вильям жертвой чей-то интриги? А если он предложит мне стать его любовницей?
Я чуть на ровном месте не упала от такой мысли.
Ужин в обществе этих дам прошёл спокойно. Я ушла последний и всё-таки увидела слезы леди Мёртв.
— Прости его, Олли, — просила она, вытирая щеки платком. — Мне очень жаль, что всё так вышло. Я так ждала вашей свадьбы, внуков, и Вильям тебя так любит, а теперь…
— Успокойтесь, леди Мёртв, — наставительным тоном попросила её, хотя сама сейчас пореветь не прочь.
— Прости его, Олли, — снова повторила она. — Прости.
Я открыла портал и вернулась в свой дом. Мама и брат ужинали в столовой. Дворецкий кивнул головой мне в холле.
— Принести вам ужин в комнату? — спросил Альбер.
— Нет, благодарю.
— Может быть чай и десерт? — продолжил свои попытки мужчина.
— Всё пытаетесь меня откормить, Альбер? — шутливо спросила я.
Он скромно улыбнулся.
— Несите ваш десерт, — сказала ему на лестнице.
Альбер поклонился и ушёл на кухню.
Я поднялась к себе в комнату, распустила волосы, сняла обувь.
Думала, что буду плакать, но слез не было. Была горечь от обиды, была и злость, неверие, грусть, а ещё обреченность. Всё в комнате напоминала о Вильяме. Вот только вчера он сидел за этим столиком, а потом всю ночь спал в моей кровати, говорил, что любит… а потом ушел к ней?
Одна часть меня кричала и вопила, что тут что-то не чисто! А другая… это было сомнение. Ведь он где-то пропадал целую неделю, хотя и был в городе. Но если у него отношения с принцессой, зачем тогда сделал предложение мне? Зачем остался на ночь?
Я посмотрела на кольцо.
Или он всё же меня любит, но… достала письмо, перечитала… изменились политические планы?
Ох, Вилли!
Зашел Альбер с подносом, поставил его на стол, сгрузил содержимое.
— Приятного аппетита, миледи, — сказал он, поклонился.
— Спасибо, принеси мне тарелки, — попросила его.
— Тарелки? — удивился он.
— Да, тарелки не из сервиза, а какие-нибудь глиняные, уродливые. У нас же есть такие тарелки?
— Есть, — подтвердил слуга. — Сейчас принесу.
Я нервно сжимала и разжимала кулаки, ходя туда-сюда по комнате. На меня то накатывал гнев, то тупое чувство моральной слабости, а затем снова злость. На себя, за то, что нюню распустила, на Вильяма — мог бы и предупредить, хоть бы словом или жестом намекнул на подобный исход событий! Злость на Императора, злость на придворных, которые с радостью разносили сейчас слухи по всему городу!
Зашла мама, в руках у неё было письмо.
— Ты как? — был первым её вопрос.
— Злая! — ответила честно.
— От Императора. — показала она письмо.
— И что пишет? Наверное, радуется, что зятя у тебя отбил!