Все надеялась, что со временем мы станем ближе, что разговор пройдет проще. Наводила красоту и уют в квартире, в которой мне было все же комфортнее, чем у тетушек. Слишком уж часто заглядывали в гости их соседи Шакиировы. Их вопросы, внимательные изучающие взгляды раздражали меня.
Приезжая с работы, Карим обычно вез меня ужинать в какой-нибудь ресторан. Я влюблялась все сильнее. Страх перед неизвестностью постепенно притуплялся. Если выдавался свободный день, все внимание Карима было посвящено мне. Я наслаждалась этим, наконец позволив себе поверить, что счастье возможно.
Что мне мешало начать разговор? Страхи. Мы так и не обсуждали начало наших отношений. Что между нами, контракт или любовь?
В тот день я проснулась одна, в нашей квартире. Чувствовала себя очень плохо. С утра кружилась голова, тошнило очень сильно. Что-то не так. Я почувствовала это отчетливо, но было поздно. В туалете увидела на полу капли крови.
В панике я позвонила Олесе. Не знаю, почему именно ей. Попросила вызвать скорую. Дальше провалы в памяти, черные пятна. Осмотр, назначенная операция. У меня выкидыш. Бледное лицо Карима, тетушки, непривычно молчаливые. Чувство вины, что сразу родственникам не сообщила. Испуганное лицо Артёма. Брат примчался раньше, чем Карим. Вскоре возле моей палаты была целая толпа. Но увы, ничто не помогло спасти нашего ребенка.
Глава 28
Глава 28
— Почему ты мне не сказала, что беременна? Два месяца, Софья. Это достаточно большой срок.
В его голосе обвинение. Он такой отстраненный, холодный.
— Я боялась, — шепчу, совершенно разбитая произошедшим.
За что судьба обошлась со мной так жестоко? Я так любила своего малыша. Но иногда закрадывались мысли, что слишком рано. Что не время. Страхи, вдруг Карим отберет его?
И вот я потеряла его. Безвозвратно. О таком и мысли не было!
Как же больно. Я не смогу жить с этим грузом. Все больше себя обвиняю.
Карим отдалился, ночует в квартире, а меня тетушки настояли забрать в особняк, чтобы «выхаживать». Ощущение, что муж не хочет меня видеть такую.
Я прохожу курс антибиотиков, принимаю много других препаратов. Мы теперь спим в разных комнатах. Ко мне ежедневно приезжает врач.
Надежда, что мы сможем вместе пережить эту боль, помочь друг другу, с каждым днем все призрачнее. Мы отдаляемся. Почти не разговариваем.
Муж не заходит в мою комнату. Поглощен проектом, только этим живет, все его мысли сосредоточены на работе.
Я все жду, месяц за месяцем, когда все изменится. Это невыносимо. Неужели Карим так и не простит меня?
Лучше не становится. По вечерам все чаще Карим приезжает домой пьяным.
Об этом я узнала случайно, подслушала, как разговаривали Нурия и Була. Тетушка плакала, причитала. От меня они старались скрывать это. Я рано ложилась спать, и не сразу поняла, что все настолько плохо.
Сегодня Карим приехал очень сильно пьяным в особняк. Приоткрыв дверь, наблюдаю, как он качается из стороны в сторону, несмотря на то, что его крепко держит за талию Була. Тетушки ласково уговаривают его пойти в кровать.
Я обвиняю во всем себя. Сжираю себя.
Не смогла быть откровенной. Не сохранила малыша.
Испортила Кариму жизнь.
Он говорил, что честность для него самое главное. А я подвела его. Обманула.
— Так больше нельзя, Карим, — сама вхожу в его спальню следующим утром. — Я не могу так больше. Если ненавидишь меня — отпусти.
— С чего ты взяла, что ненавижу? — смотрит, в глазах поволока. Словно еще пьян. — Что за бред, Софья?
— Ты не можешь на меня смотреть…
— Чего ты хочешь от меня, Софья? Каких слов? — рычит, дергая меня на себя.
Я оказываюсь в его объятиях. За эти месяцы успела забыть, какой он горячий. Какой страстный. Набрасывается на мои губы.
Он словно пожирает меня, даже причиняет боль, но во мне живет столько накопленной страсти, что я наслаждаюсь этой болью, пью ее, становлюсь такой же смелой, как и Карим.
Он срывает с меня одежду, стягивает ее быстрыми, резкими движениями, я со стоном подчиняюсь, голову ведет, перед глазами расплываются неясные круги, а он сладко целует обнаженные участки кожи, не пропуская ни единого сантиметра.
По телу бежит дорожка из горячих поцелуев. Задыхаюсь от жара.
— Девочка моя, — еще сильнее стискивает меня в объятиях.
Крепко прижимаюсь к мужу, с упоением принимаю его напор.
Мне так хорошо, я так соскучилась, настолько переполнена любовью и страстью, что боюсь захлебнуться и утонуть. Каждое его слово вызывает счастливую улыбку, в голосе столько чувственности и желания. Целый океан.
Как? Как я могу вызывать такие горячие чувства? Карим заставляет поверить, что я самая красивая — для него. Мы словно созданы друг для друга. Подходим идеально. Мне хочется поскорее слиться с ним воедино, сплавиться в одно целое, и он разделяет мои чувства.
Наша близость как вспышка. Как яркий фейерверк. От нереального напряжения, которое так долго в нас звенело, случается взрыв.
В ушах продолжает гудеть, когда мы, обессиленные, падаем на постель. Дышу через раз, мне вторит неровное дыхание Карима. Его губы в миллиметре от моих, наши тела сплетены, он гладит меня по волосам, ловит руку и целует пальцы.
Что в его глазах? Мне хочется верить, что любовь, он точно не равнодушен. Но мы молчим, не спешим признаваться друг другу в любви.
Замираю, рассматривая янтарные крапинки, завораживающие меня своей красотой. Несмело поднимаю руку и кладу пальцы на щеку с легкой щетиной.
Это единственный смелый поступок, который могу себе сейчас позволить, чтобы выразить любовь. Чтобы показать, как много он значит для меня. Что между нами много больше, чем просто страсть.
Мы гладим и изучаем друг друга. Тишина не удручает, а рождает нечто новое, чему сложно подобрать название. В этот момент понимаю, что Карим мне ближе всех в этой жизни. Он в самом деле заменил мне весь мир. И если я его потеряю, не знаю, что со мной будет.
***
Карим
— Что происходит? — раздраженно спрашивает Петр Вениаминович. — Ты выглядишь так, словно тебя пытали. Ходят слухи, что стал много пить, Карим. Это мне совсем не нравится. Ты так долго шел к своей цели…
— И продолжаю идти.
— Понимаю. Слышал, что у вас случилось. Мне очень жаль, Карим. Но это не повод убивать себя. Ты сейчас обесцениваешь все, чего добился. Неужели не понимаешь этого?
— Я ничем таким не занимаюсь. Вам показалось.
— Ясно. Чтож, не буду лезть с советами, — морщится партнер.
Только мне сейчас плевать на его мнение.
Как только Вавилов выходит из моего кабинета, срываю с лица фальшивую улыбку. Голова трещит. Мозг, кажется, вот-вот взорвется.
Пора на самом деле браться за ум. Сколько можно уничтожать себя?
Потому что только я виноват в произошедшем.
Все с самого начала было неправильно. С того момента, когда решил, что можно купить жену.
Живого человека. С чувствами, эмоциями.
А потом и вовсе случилось невозможное. Я влюбился по уши.
Оказывается, чувство вины может быть невыносимым. Разъедает душу, сжирает тебя заживо. Именно это я почувствовал, когда у Софьи случился выкидыш.
Моя жена боялась сказать мне о беременности. Потому что я в начале нашего общения наговорил много ужасных вещей. Самое жуткое — что заберу неё ребенка.
Тогда я был зол, разговаривал с ней как с совершенно посторонним человеком, который проник на мою территорию. Перевернул все в доме, наболтал бог знает что теткам. Как она посмела? Тогда все было иначе. Мне хотелось напугать ее. Считал их с братом интриганами, лгунами. Но с того момента прошло много времени. Все изменилось. Софья стала самым близким мне человеком.