У него словно ком в горле застрял. Внезапно он понял, что хотя он знал, что чувствует к Кэт, но не знал, что она чувствовала к нему. Не знал, до сих самых пор. Он запустил руку в волосы, проведя по ним. И что ему теперь делать, что чувствовать, думать?!
Она его не любила. Кэт решительно отказала ему, не колеблясь ни секунды с ответом. Невыносимая боль разрывала его сердце, он не мог дышать, не мог думать. Любовь не должна причинять такую боль, верно? Или вызывать такое отчаяние. Если бы он знал, какой сильной окажется боль, он бы не позволил этому случиться.
Будь проклято это кольцо. Это была кара за то, что он его потерял. Если только.… А что, если наследием талисмана был не брак, как он думал. Что, если это означало найти настоящую любовь. И эта любовь могла лишь привести к браку.
Или к разбитому сердцу.
Малкольм моргнул, в его глазах читалось такое же замешательство, как и у Девона.
— Кэт, девочка, ты понимаешь, что ты говоришь?
— Да. — Кэт не сводила взгляда со своих рук, крепко сжатых на коленях.
Девон улыбнулся, но улыбка была безрадостной. Все эти годы, он страшился этого проклятого кольца, потому что боялся того, что, как он считал, оно олицетворяло — неизбежную потерю его свободы. А теперь, когда, он с радостью распрощался бы со своей свободой, выяснилось, что это все было несбыточной фантазией. Ложью. Сказкой.
Боже правый, он просто не мог это вынести. Как только он принял брак, даже был рад мысли о нем, — ему отказали. Она ответила «нет».
Он снова взглянул на Кэт. И заметил то, что боль, разрывающая его сердце, не давала увидеть ему ранее. Кэт плакала. У нее на щеках не просто блеснули две слезинки, а ручейки слез стекали вниз по лицу. Нижняя губа слегка дрожала, но Кэт не издала ни звука. Ни одного всхлипа, лишь немного глотала воздух, казалось, чтобы не утонуть в своей печали.
Ее гордость, он понял, вот в чем было все дело. Их разделяла ее гордость. Значит, она все-таки его любила.
Его затопила волна облегчения. Он потянулся за одним из носовых платков, но Малкольм опередил его.
Шотландец невнятно выругался, и, достав платок из кармана, вложил клочок материи в руку сестры.
— Ну, не плачь. Если ты так уверена, то не обязана выходить замуж за Сент-Джона. — Бросив убийственный взгляд в сторону Девона, он спросил: — Не так ли?
Девон сжал челюсти, лихорадочно пытаясь найти способ удержать ее. Спустя какое-то время, он взмахнул рукой.
— Вообще-то, я считаю, что ей придется выйти за меня. — Грудь, будто камнем придавило, но он проигнорировал боль. Если в ближайшие несколько минут он не скажет или не сделает все, как надо, то рискует потерять любовь всей своей жизни. Вот чем была для него Кэтрин Макдональд — концом и началом его жизни. И только сейчас он начал это понимать.
Но вся прелесть была в том, что он нашел свою истинную любовь, свою половинку, и проклятое кольцо ему совсем не было нужно. А вот, что ему действительно было необходимо, так это немного притормозить и попытаться послушать собственное сердце, которое сказало ему, без лишних вопросов и сомнений, что Кэтрин Макдональд и была той женщиной, которую он так долго искал.
Жизнь без нее будет ничем, чередой сплошных разочарований и непрекращающейся печали. Пустое существование, без капли смеха, но полное одиночества, разрывающего сердце. У него в жизни всего этого было вдоволь, чтобы желать себе такой участи.
Но проблема заключалась в том, что, хотя он не представлял своей жизнь без Кэт, она, из-за своего упрямства, собиралась провести ее без него. Быть может, все из-за того, что даже спустя столько лет, после ее публичного унижения, она продолжала внушать себе, что хотела быть одной, и ни в ком не нуждалась. Но чего она еще не поняла, так это то, что любовь — это не необходимость иметь кого-либо в вашей жизни, а потребность, желание быть рядом.
Лишь одним способом он мог все это исправить — исправить то, что осталось от ее репутации, унять слухи в Килкэрн Касл, и никогда больше не мучиться вопросом, может ли он любить кого-то вечно.
Скрестив руки на груди, он покачнулся на пятках.
— Малкольм, я был скомпрометирован и требую сатисфакции.
Ответом ему была лишь тишина. И Девон не мог их винить, он и сам не ожидал, что когда-нибудь сможет сказать такое.
Малкольм нахмурился.
— Ты о чем сейчас говоришь, Сент-Джон?
Не удостоив Малкольма ответом, Девон повернулся к Кэт. Она сидела, словно статуя, сжав, лежащие на коленях, руки в кулаки, а на щеках пропал румянец, сменившись бледностью. Ей практически удалось осушить слезы, платком Малкольма, зажатым теперь в ее ладони.