— Так делай.
Выплюнула я ему прямо в лицо, понимая, что ему действительно ничего не стоит взять меня силой, нагнав своей странной магии. Пяти минут не прошло, а я вновь раздета и сижу на мужских коленях не в силах пошевелиться.
— Хм… Ты знатно потрепала мне нервы и разрушила планы, так что думаю, будет не честно по отношению ко мне так быстро тебе все прощать. — Поднялся вместе со мной на руках и усадил на край стола, сдвигая в стороны всю посуду перед собой. — Снимай штаны. Сама. — Ядовито протянул он, и послушное для его воли тело исполнило приказ, пока мои щеки горели сильнее, чем огонь в камине.
Мужчина опустился обратно на стул и развернулся к столу, пододвигаясь ближе не скрывая животную улыбку, полную греха и угроз.
— Раздвинь ноги. Да, вот так. — Сам поставил мои ступни на подлокотники и вернул тарелку, ставя ее между моих ног. — Сарам!
Выплывший из стены призрак, словно не замечая картины перед собой, предварительно поклонившись, поставил перед хозяином тарелку с кусок прожаренного мяса, и соусник. И так же исчез, растворяясь в стене.
— Приступим к трапезе.
Он просто ел. Молча и чинно, нанизывая отрезанные кусочки мяса на зубчики вилки, и смотрел. На меня.
Его взгляд блуждал по всему тело, отдав особое внимание моей груди и тому, что ниже живота. Время от времени он улыбался своим мыслям, но продолжал молчать, до тех пор, пока не остался последний кусочек.
— Хочешь попробовать? Мой слуга готовит потрясающе, ты уже успела в этом убедиться. — И не дожидаясь ответа, протянул вилку к моим губам, ожидая пока я открою рот.
Что-что, а аппетита у меня точно не было. Скорее тошнота от волнения и стыда. И от моего промедления вязкая капля соуса сорвалась, падая мне прямо на грудь и скатываясь вниз, оставила после себя влажную полоску.
— Какая неприятность! — Наигранно удивился он, и отложил вилку в сторону, приближая свое лицо ко мне. — Нельзя это так оставлять, смертная.
В следующую секунду, я задержала дыхание от испуга, когда мужчина склонился и медленно, издеваясь надо мной, собрал соус на коже языком, свернул в сторону и сжал губами сосок.
Не больно, практически не ощутимо, но сделанное остается фактом.
— Не плохо. Ты вкуснее, чем я помнил. — Сказал он, и, не медля прижал губы к другому соску, втягивая его в рот чуть сильнее. — Да, определенно вкуснее. И знаешь, я чувствую, что тебе приятно. Это же не больно, так носительница магии диа-ши?
Нет, не больно. Но и про «приятно» я могла бы поспорить.
Скорее странно, незнакомо, пугающе, чем приятно. Никаких положительных эмоций я в себе не нашла, и он видимо тоже, так как продолжая спускаться ниже, аккуратно, будто пробуя, прижимался губами к коже.
Это мало походило на поцелуй, скорее мягкие щепки, но и этого хватало для того, чтобы мое сердечко билось как сумасшедшее.
Накрыв пальцами мои колени, он повел их выше по бедру, опуская на ягодицы и сжимая, сильно, но опять же не больно. Словно он понял, где грань и не переступал ее, уберегая себя от убедительных фантомов моих неприятных ощущений. Только вот мне от этого ни капли не легче.
Вместо физической боли, я испытывала не с чем не сравнимые волны стыда за его откровенный взгляд и прикосновения. Но только вот стыд, как мне показалось, его совершенно не волновал, и, опускаясь обратно на стул, он щелкнул пальцами, и тарелка между нами исчезла, позволяя придвинуть меня ближе к краю, что он и сделал.
— Ты неплохо смотришься на моем столе. Мне даже понравилась твоя компания. Может почаще будем ужинать вот так? — Продолжая издеваться надо мной, спросил он. — Поставь пятки на стол.
Выполнив команду, я почувствовала себя еще хуже, чем раньше.
Теперь я не только сидела перед ним голая, но и откровенно демонстрировала себя, едва ли на расстоянии вытянутой руки от его голого живота. Мужчина задышал не спокойнее, но при этом продолжал ухмыляться, бросая взгляды то в мое горящее от стыда лицо, то вниз.
— Поласкай себя.
Даже не смотря на отданный приказ, я продолжала сидеть, не двигаясь, сама удивляясь от этого не меньше чем он.
— Поласкай себя! — Повторил он громче, но ничего не изменилось. Я сидела так же прямо и удивленно смотрела вниз, на его лицо.
Это то, что называют греховной красотой.
Он был слишком хорош, для всего сущего, разве что слишком заросший, и густая щетина уже походила на бороду, и я не могла заставить себя прекратить смотреть, пока не прослушала заданный вопрос и не столкнулась с ним взглядом:
— Я спросил: ты ласкала себя когда-нибудь? — Прокручивая в голове все, что со мной происходило, я судорожно вспоминала, хвалила ли я себя когда-нибудь, но на ум ничего не приходило, и я отрицательно помотала головой. — Никогда? — Я еще раз мотнула головой. — Чертовски интересно. Дай руку.