— Да, так определенно лучше. — Пятерня накрыла мое бедро и нагло сдвинула его в сторону, заставляя меня еще и развести ноги. Он прижался ко мне бедрами, совершенно распластывая меня по стене, и перехватил шею спереди, вынуждая следовать за его рукой и завалиться назад, на мужскую грудь. — Давай, невестушка, признаем наш брак, ведь так же хотят боги, верно?
В следующую секунду я поняла что происходит.
Между ног втолкнулась твердая мужская плоть, настойчиво направляясь в меня, пытаясь силой пробраться внутрь, принося только дискомфорт. Он давил сильнее в безуспешных попытках, продолжая держать меня за горло, как игрушку, видимо, так уберегая себя от криков, на которые бы мне просто не хватило воздуха.
Голова отказывалась работать, наполняясь красным пульсирующим туманом. Я судорожно втягивала крупицы воздуха, пытаясь сжать ноги, но он упрямо разводил их вновь, с каждым разом пытаясь вторгнуться точнее, и соединиться со мной как положено мужу и жене.
— Левайнын ши! — На хрипе простонала я, и, закашлявшись, «жених» отпустил меня. Бросил на землю и отступил, приводя дыхание в норму, пока я пальцами скребла свое горло, не веря, что вновь дышу.
- Ты! — Взревел он, и я вздрогнула, резко поднимая голову и теряя дар речи.
— Ты! Диа-ши?! — Секунда, и я вновь придавлена к стене, только теперь спиной, и чужие пальцы вновь на моем горле, а груди касается холодная кожа. — Не может быть, чтобы такая муха как ты, была диа-ши….
Он рычит, выдыхая мне в лицо холодное дыхание, и яростно смотрит в глаза, медленно лишая меня кислорода. Опять. Я вижу, как напрягается его шея, как вена на ней подрагивает от натуги, а он все давит своими пальцами, рискуя сломать мне шею.
— Черт! Чееерт! — Кричит он, отпуская меня и вновь закашливаясь. — Не может быть…. Вот тебе и обещанная невеста.
Я смотрю на него и не могу отвести глаз.
Это то самое, что зовут ужасающей красотой. Крепкий, высокий, с яркими рисунками мышц под кожей. Темные волосы собраны в косу почти до пояса, а лицо… Оно такое, что можно добровольно перестать дышать, лишь бы смотреть, разглядывать. Художники многое бы отдали, для того чтобы нарисовать его, о нем бы слагали песни, и писали истории.
Только вот он едва не убил меня, и сейчас, после моего поступка, очень зол. Но даже гнев не портит его красоту, только делает ее хищной, устрашающей, и мне страшно. Равно как и должно быть, если ты обнаженная, уставшая и умирающая от жажды, валяешься в ногах у своего возможного убийцы или насильника.
Он бросает на меня холодный взгляд темных глаз и меня будто кипятком ошпаривает. Мне нельзя было смотреть, нельзя было! Это как трясти костью перед мордой дикой собаки, веря, что она тебя не загрызет.
Резко опускаю глаза в пол, но поздно, меня вновь рывком ставят на ноги, больно хватая за волосы и вытягивая вверх, но тут же отпускают, злобно шипя.
— Диа-ши…
Я закрываю глаза так сильно, что становиться больно, чувствуя, как дыхание ледяным воздухом касается щек.
— Вас же нет больше? Вы же ушли в другие миры, или я чего-то не знаю? Ну! Отвечай! Он трясет меня, и я испуганно вскрикиваю.
— Говори!
— Моя бабушка! Она была последней диа-ши!
— Значит, она тебя научила. — Все еще злясь, произносит он и отпускает меня так резко, что я больно падаю, ударяясь коленями о пол, заставляя монстра надо мной вновь злобно зашипеть от парной боли.
— Маленькая никчемная муха. Я найду способ взять тебя. Хочешь ты того или нет.
— Сарам! Забери ее и запри. — Командует он и подняв глаза я вижу того самого призрачного стража, который хватает меня за шкирку и грубо тянет за собой, вынуждая мужчину повести плечами от ощущений и разочарованно добавить:
— Бережнее. Смотри, чтобы ни один волос не упал с ее головы.
Согласно кивнув, страж поволок меня в открывшуюся в стене арку.
Лязгнула дверь, и меня грубо впихнули внутрь маленькой камеры, в которой были только стены. Тяжелая створка за спиной захлопнулась, отрезая меня от последнего источника света и вновь оказавшись в темноте, я опустилась на пол, обняла свои колени и всхлипнула.
Я сделала все что могла. Да, глупо и опрометчиво, но связав нас, я временно уберегла свое тело от боли, подписывая себе приговор на заточение. Теперь же сомневалась, что нужно было это делать. Закончить бы все побыстрее, и оправиться уже в темный мир к своим родным, а не сидеть здесь и ждать чего-то. И не факт что это что-то покажется мне лучше.
Но я испугалась.
Испугалась боли, стыда. Они болезненно полоснули мне по ребрам, когда мужчина попытался взять меня. Вот так, грубо и безжалостно, придавив к стене, после всего того, что я прошла на этом долгом пути, с того самого момента, как меня нарекли избранной.