— Пока вы не пригласите меня войти.
— Хм… Ну проходи, раз уж так хочется.
Смелее шагая навстречу, я сделала несколько шагов вперед, преодолевая расстояние между нами и останавливаясь чуть впереди сидящего мужчины, который даже ненароком не окинул меня взглядом.
— Прошу вас, верните меня назад, — скороговоркой выдохнула я, неловко сминая собственные пальцы в ладони.
— Зачем?
На вид ему было чуть больше сорока. Темные, чуть отросшие волосы, в беспорядке торчали в разные стороны. Правый глаз пересекал глубокий шрам, ото лба вдоль щеки, полосой разрезая кожу и лишив мужчину зрения. Пораненный глаз был белым, словно залитым молоком, а здоровый сверлил меня недовольством и призрением.
— Меня ждут. Мне нужно вернуться.
Рассматривая хранителя жизни с легкой нервозностью, я видела насколько они со смертью различны.
Если та белая девушка была чистой, невинной, словно несущей очищение и новое начало, то жизнь был изранен, потрепан и зол. Его одежда запылилась, манжеты на белоснежной рубашке посерели, а волосы спутались в не прочёсываемые пряди.
— Кому ты нужна, — брезгливо бросил он, отводя от меня взгляд и вновь всматриваясь в огонь. Но я быстро преградила ему обзор и прокашлялась, привлекая к себе внимание.
— Меня правда ждут. Очень.
— Блажь. Пройдет пара лет, и ты сотрешься из памяти у всех, кто тебя знал. Тебя оплачут, похоронят и отпустят, позволяя начать новую жизнь.
— Мне нужна старая, — упрямо повторяла я.
— Глупость. Уйди, смертная, не трать мое время.
— Не уйду. Прошу вас, верните меня назад.
— Зачем? Ты мертва, дороги назад нет. Смирись и прими это.
— Нет.
— Ох, упрямица! Оставь меня в покое!
— Даже не подумаю. Если не вернете меня, я останусь здесь и буду вас допекать. У меня есть вечность. Так уж вышло, что ваша супруга дала обещание, не забирать меня, и у меня теперь появилось оооочень много времени, чтобы разбавить ваш досуг.
Он удивленно вскинул темную бровь и осмотрел меня с головы до ног, будто впервые видел. Странное выражение растерянности на его было таким несвойственным, что даже я растерялась.
— Хеееель! — проорал он, сжимая кулак в приступе злости. — Ничего не хочешь мне сказать, любимая?!
Белоснежка вплыла в зал со всей своей грацией и не скрывая лукавой улыбки, опустилась на ручку кресла, немного игриво прижимая свои ноги, к мужским.
— Да, милый?
— Расскажи мне, каким образом это смертная вошь, имеет право здесь задерживаться? Брось ее в портал, и пусть родиться заново!
— К сожалению, милый, это невозможно. Я дала обещание.
— Кому!?
— Инкубус. Он отдал мне свое бессмертие, в обмен на ее жизнь.
— Ты не имела права!
— А ты не можешь увильнуть, — продолжая улыбаться, ответила она и ласковой кошкой прильнула к мужской груди, съезжая на напряженные колени. — Одна маааленькая птичка, это же так немного, Маркус.
— Так нельзя!
— Можно. И ты это знаешь.
— Неужели ты не видишь, что они со мной делают!? — взревел он, рывком разорвав ворот рубашки и демонстрируя мне свою грудь, укрытую множеством незаживающих рубцов. — Каждый раз! Каждый раз они творят со мной все, что им заблагорассудиться! Им плевать на ценность жизни!
— Мне не плевать! — воскликнула я, и цепкий взгляд вернулся ко мне.
— Тебе? Тебе не плевать? Ты прыгала сквозь бездонные расщелины, не думала ни о чем, когда вернулась в разрушающую крепость! Ты знала, что умрешь! Умерла! Чего же ты от меня хочешь теперь, когда сама приняла такой выбор!?
— Меня убили. Я не умерла, рискуя тогда. И моя голова не была пуста, я шла к тому, кого люблю!
— И где та любовь сейчас? — озлобленно прошептал он. — Кому ты нужна после смерти?
— Ему. Поэтому я и прошу вас меня вернуть. Я и так здесь достаточно задержалась, хочу получить и свою порцию счастья.
— Вечной любви не существует!!! — прокричал жизнь, а сам же, противореча словам, сильнее обнял женщину на своих коленях. — Это выдумки! Детские сказки!
— А сейчас врете вы. Чтобы с вами стало, исчезни сейчас она? — я кивнула в сторону нежного, но смертоносного в прямом смысле, лебедя. — Не стань ее, чтобы делали вы? Неужели не искали бы и не пытались вернуть?
Он замолчал и красивые, но потрескавшиеся губы сжались в тонкую нить, а взгляд стал еще упрямее.
— Не сравнивай нас, смертная.
— Не делайте между нами радикальных различий. Вы тоже связаны, как и мы с Инком. Это нерушимая связь, иногда болезненная, холодная, иногда несущая только радость. И никто более не способен показать тебе эти чувства, кроме того, кто знает какие они у тебя.