— Ты права, ничего, — сдернуть бы сейчас с нее покрывало и ворваться внутрь. Он уже скучал за прохладой, до конца не изведанной манящей глубиной, нуждался в ней и ненавидел себя за это.
Как произошло, что секс с вампиршей стал лучшим в его жизни? Нет, это был не секс, что-то космическое, волшебное! Точно магия! Проклятый ритуал сделал свое черное дело. О боги, как же он жаждал оказаться внутри! Доводы про труп больше не имели власти. Оборотень ощущал себя падшим, наркотически зависимым глупцом.
Нет, подобное не может длиться вечно, он успокоится, и все пройдет. Он болен, и непременно должен исцелиться. А воспоминания помимо воли уносили его к недавнему полету их тел, заставляя снова переживать необъяснимое чувство наполненности.
Убийственная мысль, как удар грома пронзила мозг — похожее случается, когда оборотень встречает истинную. Его сразу же отворачивает от других самок, он денно и нощно хочет свою пару.
Только это не его случай. Она вампирша, что уже само по себе исключает подобное. Истинная должна родить наследника, альфу, продолжить род. А как бы сладка не была упыриха внутри, она всего лишь вампир, неспособная понести и дать жизнь, которой сама по сути не имеет.
Второй факт против — оборотень сразу чувствует истинную. У Николь же не было запаха. Утверждение было в корне противоестественным. Не могла она быть его истинной, и при этом волк чувствовал, словно от него оторвали кусок, и только проникнув в нее, он может обрести целостность. Что-то вампирский колдун намудрил, очаровал его, наложил проклятье. Только это объяснение казалось Вардану логичным.
— Вы сделали все. Прошу покинуть мою комнату, — ее холод больно кольнул в груди. Сколько же в ней притворства, он знал, что не могла эта связь быть односторонней. Но женушка упорно строила из себя обиженку.
— Ты расскажи, как так получилось, что никто за столько времени тебя не распечатал? — волк спросил с издевкой, желая хоть так уколоть ее. Девки терпели боль, его укусы, молили, скулили, о его внимании. Она же получила лучшее от него, проникла в разум, заразила чертовски притягательным ядом и даже не пожелала взглянуть. Отвергая и отрицая очевидное. Уязвленное самолюбие волка рвалось наружу и требовало сатисфакции.
— Не ваше дело! Уж точно не для вас себя хранила! — она фыркнула с таким пренебрежением, словно он в ее глазах был пылью под ногами, не достойный королевского внимания упырихи.
— А для кого хранила, тому оказался и не нужен такой презент? — Вардан ехидно хохотнул.
— Уходите! Просто оставьте меня в покое… — изящная ручка вылезла из-под одеяла и указала на дверь.
Не хотел он уходить, совсем не хотел. Если бы сейчас ее ручка только поманила пальцем, он бы бросил все, забыл про колкости, и не отпускал бы ее до рассвета, нет, пока бы не насытился. Сделал бы все, чтобы Николь стонала под ним, принимала и просила еще.
— Завтра банкет. Будь готова к вечеру. Если что нужно, скажешь прислуге, — он нехотя поднялся с постели. Надел трусы, член все еще был в ее крови, и даже ее он не хотел смывать. Девственная кровь вампирши опоясывала сладкой ядовитой негой.
— Буду готова. Уходите…
Вардан еле сдержался, чтобы не обматерить, а потом накинуться и своей плотью выбить из нее правду. Вместо этого он злобно хлопнул дверью. Вернулся к себе в комнату, в глаза сразу бросилась спящая Милана, она лежала на спине, обнаженная, широко раскинув руки и ноги.
— Милый, ты вернулся, — как она умудрилась так быстро проснуться, неужели так хорошо чувствует его.
— Да…
— Как все прошло?! — она села на кровати, широко распахнув сонные глаза.
— Лана, отвянь, — волк раздраженно махнул рукой.
— Все так плохо, что даже говорить не хочешь! Но ведь все позади! Ты сделал это, и можно забыть как страшный сон, — как же забудет он, если его как магнитом тянет в ту страшную комнату, где скрутившись, лежит вампирский комочек. Скорее бы чары развеялись, и он вновь обрел себя.
— Типа того, — Вардан налил себе полный стакан виски, залпом выпил все до капли, налил снова.
— Я помогу тебе все забыть, — девушка томно потянулась, сползла с кровати и кошачьей походкой направилась к нему. Потерлась телом о его руку.
— Лучше отойди, Лана, — волк зарычал, сдерживая животный порыв откинуть ее к стенке.
Она испуганно отпрянула:
— Что она с тобой сделала?
— Иди к себе. Хочу побыть один, — даже мысль о сексе с любовницей после пережитого накануне вызывала дикий ужас. Он не мог перебить те ощущения, низменным спариванием, нет.
— Хорошо, хорошо, успокойся, отдохни. Завтра будет новый день. Все образуется, милый! — голос ласковый, взгляд полон любви. Если бы он сейчас разорвал ее на куски, она бы все равно, умирая, продолжала шептать о любви.