Боязнь воров и грабителей – это одно. Но боязнь внезапного ухудшения самочувствия, боязнь смерти – это другое. Тут уж надо выбирать.
Дождь начал понемножку стихать. Небо над поселком «Маяк», утопающим в золоте и багрянце подмосковной осени, постепенно светлело.
Глава 3
Страшилин
Глазунья из трех яиц шкворчала на сковородке, пузырилась, плевалась жиром бекона, дразнила обоняние, но, увы, не радовала глаз. Вся какая-то косая, съехавшая набок.
Андрей Аркадьевич Страшилин убавил огонь на плите и тоскливым взором окинул кухню. Бардак…
После ухода супруги он ощущал себя на кухне в процессе готовки обеда или ужина словно на горячих угольях. Вещи, которых прежде он в упор не замечал, считая само собой разумеющимися и обыденными, внезапно превращались в чудеса с норовом и собственным непредсказуемым вектором поведения: молоко скисало, спагетти отчего-то не желали помещаться ни в одну из кастрюль и торчали, как спицы, из кипятка. Мясо, когда он его пытался жарить на гриле, превращалось в черный шмат не пойми чего. Духовка раскалялась, как домна. Жир постоянно заляпывал всю варочную поверхность и столешницу, и обычным туалетным мылом отмыть его было невозможно. Приходилось тащиться в хозяйственный за моющим средством. Каким?? Посудомойка выдавала после сеанса посуду не идеально чистой – например, в чашках внутри сохранялся темный налет от чая и кофе.
Яичница опять подгорела – мать ее за ногу!
Сотовый звонил.
Попугай Палыч, лысый, старый и вредный, орал, сидя на кухонном шкафу: «Не в свои сани не садись!!!»
– Не вопи под руку!
– Андрюююююююшаааа!! Кррррасавец!
– Умолкни ты.
– Не в свои сани не садись!!
У попугая Палыча мозгов в крохотной башке было, наверное, столько же, сколько и у некоторых обвиняемых и подозреваемых, а также и свидетелей, которых Андрей Страшилин повидал за свою жизнь. Но вредности и стеба у попугая, а также едкого юмора было несомненно больше.
– Машка придет, заберет тебя к себе, старый предатель, – объявил попугаю Страшилин и неловким жестом перекинул яичницу со сковородки на тарелку.
Дочь Маша полгода как вышла замуж за хорошего парня и теперь, обзаведясь собственной семьей, в дела отца и матери, находящихся в разводе, не вникала принципиально. Однако попугая Палыча она пообещала забрать.
Страшилин утер пот со лба кухонным полотенцем, снял очки. Решил даже умыться тут же, на кухне, из-под крана над мойкой. Массивный, полный, двигался он по маленькой кухне как слон в посудной лавке, постоянно что-то задевая и роняя на пол – то ложку, то нож, то деревянную мешалку, а то и тарелку – бац! Вдребезги!
Он сел за стол и глянул на часы – к счастью, сегодня выходной, а насчет времени уже и не поймешь, что это у него – завтрак или обед. Два часа потратить на то, чтобы зажарить простую яичницу! Как жена все успевала? Как она со всем управлялась – с готовкой, посудомойкой, стиральной машиной, походами по магазинам, постоянным просмотром кулинарных и музыкальных передач по телевизору и бесконечной болтовней с приятельницами?
Он подцепил вилкой твердый, как щепка, кусок пережаренного бекона. Попугай Палыч шумно слетел с холодильника и приземлился прямо на стол. Заплясал на коротеньких лапках:
– Палыч хочет мыться!
– Обойдешься, – отрезал Страшилин. Потом встал, открыл холодильник, достал из контейнера абрикос и порезал его на дольки. Привередливый Палыч обожал, когда его кормили фруктами с рук.
– Опять где-то нажжжжжжжрррррался!!
Попугай проскрипел это голосом жены. И чуть не подавился абрикосом. От этого упрека Страшилин почувствовал, что теряет аппетит. Ну вот… Жены с ним больше нет, а все ее претензии, склоки и скандалы, как призрак, все еще витают по квартире.
Жена обвиняла его беспочвенно… нет, «почвенно», конечно, они же всегда во всем правы, эти «бывшие». Жена обвиняла его в пьянстве, в постоянном отсутствии дома (как будто он гулял или прохлаждался где-то!), в игнорировании интересов семьи и ее, жениных, нужд и чаяний. Она обвиняла его в невнимательности. И еще в двадцати двух смертных грехах.
Жена обвиняла его, как прокурор. А изменила ему с судьей. Вот правда жизни. Вот ирония судьбы. С судьей Высшего арбитражного суда – вдовцом почтенным, старше себя на двенадцать лет, жена Страшилина познакомилась в Сочи, когда поехала туда на отдых с подругами. Страшилин, как всегда, зашивался с очередным расследованием и не мог позволить себе отпуска в бархатный сезон.