– Ты кровь моей крови, – начал Йоранд, чтобы помочь Бренне вспомнить.
– Кость моей кости, – подхватила Бренна.
– Я даю тебе свое тело, и вместе мы одно целое, – неуверенным голосом вспоминала она длинную строчку, голос же Йоранда звучал уверенно. – Мы пойдем, взявшись за руки, – продолжала Бренна с робкой улыбкой.
– И пусть эта зеленая земля станет свидетелем нашей любви, – закончил Йоранд.
Короткая красная лента щекотала их запястья. Ее конец был в крови. Невозможно было сказать, чья это кровь. Таков был мудрый обряд.
Отец Михаил начал таинство святого причастия. Он дал каждому по кусочку ячменного хлеба, который сам же и положил им на язык.
– Пусть это будет вашей первой пищей в семейной жизни. Пусть Христос благословит ваш союз и вы никогда не будете знать голода, – продолжил пастырь.
Святой отец поднял чашу вина:
– Пусть кровь Христова станет вашим первым питьем в семейной жизни, чтобы вы никогда не знали жажды.
Бренна отпила немного терпкого вина и передала чашу Йоранду, который выпил ее, не отрывая от девушки взгляда. Бренна не могла не отметить, что роль влюбленного деревенского парня нормандец играл весьма убедительно. Она мысленно благодарила его за такую заботу.
Отец Михаил вручил Йоранду кинжал:
– Теперь, как муж и жена, отрежьте все свое прошлое, чтобы начать новую жизнь.
Йоранд, ставший теперь ее мужем, аккуратно перерезал красную ленту. Лента упала на землю, но руку Бренды он отпускать не торопился.
Он положил другую руку на ее талию, Притянул к себе и поцеловал ее мягким, но отнюдь не целомудренным поцелуем. Когда Йоранд оторвал свои губы, только Бренна могла видеть в его небесно-синих глазах огонь.
Приветственно зазвучали флейты и трубы. Старшая дочь королевского дома вышла замуж, и теперь весь Донегол радовался вместе с его королем!
Веселье, начавшееся ранним утром, снова развернулось в полную силу.
Глава 13
Когда церемония венчания была закончена, Бренна наконец смогла полюбоваться тем, как нарядно украсили двор. Яркие вымпелы с гербом Донегола – переплетением вереска на зеленом фоне – хлопали на ветру. Почти над каждой дверью была подвешена веточка вереска. «Мойра постаралась», – подумала Бренна. Украшен был даже коровник. В воздухе витали цветочные ароматы от лепестков, которыми был усыпан двор.
Небольшая группа музыкантов, всего пара флейт и кельтская арфа, играла зажигательные мелодии и пела. Все те, кто не считал себя старым, поднимались с мест и принимались кружиться в танце на пышной зеленой трапе. Те, кто думал, что для танцев уже староват, пили эль и посматривали с оттенком легкой зависти на то, как веселится молодежь.
– Мне очень жаль, принцесса, – сказал Йоранд, – но я совершенно не умею танцевать.
– Не беспокойтесь об этом, – ответила Бренна. – Я сама никогда много не танцевала.
Подошел подвыпивший Коннор Макнот.
– Пошли со мной, Бренна, – сказал он.
Девушка почувствовала сильный запах виски и обернулась. Коннор искоса смотрел на нее, показывая в ухмылке пожелтевшие зубы.
– Если этот большой норвежский слизняк, за которого ты вышла замуж, не хочет танцевать с тобой, позволь мне оказать тебе эту почесть.
Макнот принялся вращать девушку столь яростно, что когда этот странный танец закончился и они шли по краю поляны, обходя других танцующих, у нее все еще кружилась голова.
– Клянусь, есть еще кое-что, что я был бы счастлив сделать для тебя.
Рука Макнота с талии незаметно поднялась повыше. Большим пальцем Коннор начал пробовать упругость ее груди.
– Я был женат и многому могу научить тебя. Одно твое слово, моя дорогая, и я с удовольствием не только станцую с тобой.
Бренна попыталась избавиться от его объятий, но Коннор держал ее с упорством собаки, которой дали кость. Внезапно ноги его оторвались от земли, и он выпустил Бренну.
Это Йоранд схватил его за шиворот и поднял, развернув к себе лицом. Теперь перед лицом опешившего Макнота было лицо ее мужа со зловещей улыбкой.
– Это праздник Бренны, так что сегодня я не испорчу его дракой, хотя вы того не заслуживаете. – Нормандец не повышал голоса, однако даже прилично выпивший Макнот не мог не почувствовать угрозы. – Если вы еще будете приставать к моей жене, я забуду, что стал христианином, и разрублю вас на части одним ударом.
Сильные пальцы Йоранда сомкнулись на горле Коннора. Тот едва дышал, выпучив глаза, как треска на берегу.
– Кивните, если понимаете меня, – сказал Йоранд.
Коннор поспешил кивнуть.
Нормандец разжал руки, и Макнот упал.