- Думаешь, он ее выберет?
- Красивая, злобная, знает себе цену, умеет себя подать, когда надо. Мужчины ведутся на таких. - Мадди пожала плечами. - Ты на двери напиши свое имя, и тогда на подносе внутри комнаты появится шкатулка.
Мэдчен ванен Скомпф кивнула на низенький столик. Там в хрустальном футляре лежал один единственный карандаш.
- У тебя уже появилась?
- Ну да, откуда бы мне тогда знать? Любопытно, поди?
- Я могу и потерпеть, - улыбнулась Катарина.
- У меня серебро, с одним топазом и двумя медными капельками. Одна капелька - за то, что я поела, никого не дожидаясь, а вторая - за неподобающие разговоры.
- Ох, тогда я пишу. - Катарина взяла со столика карандаш и размашисто написала свое имя. - Заходи, посмотрим вместе.
Отказываться Мадди не стала. И девушки вдвоем пронаблюдали, как на кофейном столе в серебристом сиянии появилась шкатулка. И письмо.
- Вскрывай давай, любопытно ведь, - подпихнула Катарину Мадди.
В шкатулке оказалось простое серебряное ожерелье. С одним топазом и без каких-либо висюлек.
- Ничего себе, - прошептала Мадди. - Вот это да.
- Так ведь оно как твое, - удивилась Катти.
- Ты чего? Это же белое золото, магическое. Читай.
«За сдержанность». Больше в письме не было ничего.
- По таким критериям я рискую взять главный приз, - нахмурилась Катарина.
- Ни разу не слышала такого счастливого голоса, - захохотала Мадди. - Пойду я, вот-вот должны вещи привезти и слуг. Я к тебе вечерком через ванну загляну. Или ты ко мне. У меня вино и фрукты в сундуках.
- Когда ты успела?
- Ты что? Я сундуки собрала, еще когда с венцом на голове проснулась. - И Мадди тяжко вздохнула. - Как мать с отцом расстроились. Нам бы ту солеваренку, эх. Мы ведь в обмен-то маслобойню даем. Все честь по чести. Ладно, не буду тебя расстраивать.
Катарина смогла только кивнуть. Расстройства Мадди ей было не понять. Солеварни, маслобойни - все это было далеко от Катти. И потому, выйдя на балкон, она решила чуть обождать и, если нянюшка с вещами не появится, пойти гулять.
Покои невесты состояли из спальни с крохотным балконом, гостиной и ванной комнаты. Правда выяснилось, что ванная действительно одна на двоих - имелась вторая дверь.
Вернувшись в спальню и через нее выйдя в свою небольшую гостиную, Катарина услышала, как кричит Боудира. Да так громко, так непристойно. Вроде как мэдчен ванен Крют напирала на то, что кто-то из невест подменил ей украшение. А служанка пыталась объяснить взаимосвязь между именем на двери и появлением шкатулки.
Катти покачала головой и на всякий случай зарастила лианой вход в покои. Ну ее, истеричку. Еще явится проверять, что за украшение на Катарине.
За несколько часов мэдчен ван Ретт едва не сошла с ума от скуки. В изящном секретере нашлись чистая бумага и чернильные палочки. Все остальные полки были пусты. Кроме секретера здесь стояли два тонких и изящных кресла, круглый стеклянный столик. Спальня Катарины была отделана в сливочно-желтых тонах. А гостиная радовала прекрасным коралловым оттенком.
- Надо как-то разнообразить все это благолепие, - вздохнула мэдчен ван Ретт и придвинула к себе чистые листы.
Так что к визиту нянюшки у Катарины было готово два графических рисунка. Карикатура на белатора Альтгара и кошка в ветвях рябины. Катти не была прирожденным художником. Но воспитание благородной мэдчен предполагает уроки живописи, пения и вышивки. От последнего плакала как Катти, так и нянюшка.
- А похож, - хихикнула эйта Талем и чмокнула воспитанницу в щеку. - Без нас ты остаешься, Катти. Бесы бы драли эти правила. Вот только поможем тебе разложиться, и все. Дальше чужие будут за тобой присматривать.
Шумный причитающий вихрь промчался по комнатам. Нянюшке не понравилось все - постель плоха, белье ужасно. Ковры вытертые, занавески тонкие. Шкаф ненадежный, дверь хлипкая. Под конец пожилая женщина села и горько заплакала, что оставляет свою девочку в этом гнезде нищеты.
Катарина только глазами хлопала - белья такого качества в семье ван Реттов не водилось. Тончайший тюль был очарователен, а ковры...По этим коврам Катарина мечтала босиком походить - настолько густым выглядел ворс.
- Да как так-то? Цветочек наш и без присмотра.
Обняв няню, Катти погладила ее по голове и тихо сказала:
- Все будет хорошо. Смотри, какое мне украшение подарил принц. Белое магическое золото. За сдержанность.
- Вот и матушка твоя сердиться перестанет. Очень осерчала мора ван Ретт, что проводить ты себя не дала.
- Я бы не успела, - проворчала Катти.
Няне позволили задержаться до самого ужина. Пришедшая Росица принесла поднос, накрытый круглой высокой крышкой, и попросила эйту Талем уйти.