«Мясник Дайо и лемак Вектор, — сообщил по сейру имена следующей пары гонщиков Джокер».
— И мы приветствуем новых участников! — возвестила я.
Толпа взревела, на круглой площади перед полу-развалившимся дворцом появились очередные участники: черный двуногий ящер с недоразвитыми передними лапами и сидящий на нем здоровый мужик в желтом комбинезончике. Цыплячий цвет одеяния, как объяснил Джокер, был банальной защитой — у лемаков молодняк желтый, его не трогают ни в коем случае, то есть, если наездник свалится, его никто не сожрет.
Толстяк остановил своего ящера и помахал толпе. Ему вяло ответили, но больше было советов сваливать домой к мамочке. Ладно, сейчас бум исправлять.
— Перед вами самая смертоносная команда наших гонок! Приветствуйте! Дайо — тот, кто способен вырезать ваше сердце за несколько секунд! — Толпа притихла, уже иначе глядя на мужика. — Он тот, кто расчленит вас недрогнувшей рукой опытного убийцы! — Толпа вообще смолкла. — Но сегодня Мясник Дайо и его верный лемак Вектор проложат свой путь к победе! Свежей крови вам, ребята!
Стены, крыши, окна полуразвалившихся зданий огласились радостными криками, вот теперь участников приветствовали как следует.
«Кира, ты просто клад, — засветились символы на сейре, — ты в курсе, что у нас стремительно растут ставки? Детка, где ты раньше была?»
Ответить возможности никак не представлялось, и я только загадочно улыбнулась, скромненько так.
Я едва успела объявить последних участников, как пришло сообщение: «Начинаем гонку. Прямо сейчас!»
В отличие от Джокера я торопиться не собиралась. Опустив сейр, взяла огненно-алый платок и ловко вскочила на парапет. Толпа ахнула, когда из-под каблуков вниз понеслись раскрошившиеся камушки, но я стояла спокойно — даже если свалюсь, точно знаю, что смогу ухватиться за оконный выступ на втором этаже. И потому, гордо выпрямившись, я подняла платок вверх, и над городом разнесся мой голос:
— Да начнутся гонки века! На позиции, внимание… СТАРТ!
И одновременно с последним словом резко опустила руку.
И задрожала земля! Она действительно задрожала, едва лавина из двадцати семи всадников рванула по улицам мертвого города. И это невероятное зрелище отражалось на всех трех экранах в динамике, в неудержимом порыве, в…
Чьи-то руки неожиданно легли на мою талию, а в следующее мгновение я была просто стянута с парапета и водружена обратно на плоскую крышу. И все бы ничего, но развернули меня от экранов лицом собственно к крыше. А там… а там лежал без сознания Джокер, и валялся тот несчастный десяток его телохранителей, и даже пяток техников, которые следили за трансляцией и за ставками. А над стонущими, скрюченными и просто бессознательными телами стояли мой папандр и дедок МакОратов. И оба на меня смотрели…
Вот вам и «воины в подземелья не заходят»!
Неосознанно как-то потянула платье вниз, пытаясь сделать его чуть длиннее… Глазки папика сузились. Папандр вообще был дико злой! Уже догадываясь, что придется драпать, и быстро, я заодно сняла микрофон, отключив предварительно, чтобы не отвлекать внимание народа от бегущих ящерок. Потом оглянулась на собственного снимателя. Узкие черные глаза и злой взгляд были уже знакомы.
— Дьяр, — неприязненно выдохнула я.
Воин презрительно хмыкнул и посмотрел на отца. Папик стоял, натянутый как струна, причем мышцы у него были заметно напряжены, смотрел исключительно на меня и сжимал кнут. Даже жутко стало, но тут удивил дедок МакОратов:
— Последнее, что я стал бы делать на твоем месте, — это бить девчонку.