Непромокаемая ткань и несколько сумок теперь грудой возвышались в прицепе и никто даже не стал тратить время на то, чтобы привязать или хотя бы чем-то накрыть всё это. Я просто забралась сверху и, отыскав выступы, за которые можно было держаться, крепко схватилась за них.
В том, что мы, несмотря на ночь, ехать будем быстро, даже не сомневалась. Напротив, единственное желание, которое в тот момент пульсировало в висках и разгоняло кровь по венам с такой скоростью, что я с трудом, на секунду зажмурившись, смогла заставить себя вздохнуть, это убраться из этого места.
- Загаси огонь, - приказал Лен стоящему возле костра Дамиру и тот поспешно начал забрасывать пламя снегом, несколько раз ногой потоптал последние тлеющие огоньки, вернулся к снегоходу и сел сзади.
Я приподняла голову, боясь пропустить момент резкого толчка при старте, но, как только взревел мотор, вскрикнула, только чудом не разжав руки, которыми держалась за прицеп. Фонарь осветил то, что стояло прямо на нашем пути. И всё-таки волк…
Он, действительно, был огромным, при этом, не мигая, смотрел на нас, затем ощерился, оскалил острые зубы и пригнулся к земле, готовясь к прыжку.
В тот же момент Лен, наверное, до упора нажал на газ, резко развернул снегоход и мы, раздавив остатки ещё не остывшего костра, так быстро, как это только возможно, понеслись прочь.
Через несколько секунд пути я инстинктивно прижала голову к ткани палатки, на которой сидела, и только это спасло меня от того, чтобы не выпасть из прицепа, когда снегоход на всей скорости наехал на какую-то, должно быть, немалых размеров кочку. От краткой мысли, что бы тогда могло произойти, мышцы живота свело в спазме и я сильнее вцепилась в крепления.
Ещё через минуту решилась осторожно, по-прежнему пригибаясь, посмотреть назад: по крайней мере в зоне видимости никого не было, только удаляющиеся следы и клубящиеся хлопья снега. Нас не преследовали.
Не разбирая дороги, снегоход нёсся сквозь туман и оставалось только надеяться, что Лен знает хотя бы направление движения, а ещё, что в темноте мы на всей скорости не врежемся в край выступающей из земли скалы или в один из часто встречающихся здесь каменных валунов.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я, немного придя в себя, всё-таки осознала, что, забыв обо всём от страха, не успела надеть перчатки, просто схватилась за холодное железо. От рук уже, наверное, ничего не осталось.
Продолжая тяжело дышать, с каждым вдохом заполняя лёгкие новой порцией ледяного воздуха, попыталась разжать пальцы и, насколько это возможно в несущемся на полной скорости снегоходе, осторожно оторвать одну ладонь от железного выступа.
Зажмурилась, почувствовав резкую боль и одновременно с этим прикусила сильно обветренную от постоянного пребывания на холоде губу. Освободить руку получилось, но часть кожи, похоже, всё-таки примёрзла и осталась там.
Поднесла ладонь ко рту, медленно сжимая и разжимая пальцы и стараясь хотя бы немного согреть её дыханием. Радовало уже то, что рука меня по крайней мере слушалась.
Я уже потянулась к карману парки, вытаскивая оттуда перчатки, но в этот момент снегоход вдруг развернуло, в воздухе раздалось оглушительное рычание, а я, не сумев удержаться одной рукой, при резком рывке отлетела куда-то в сторону и ударилась о землю.
Наверное, минуту лежала на спине, приходя в себя и хватая рваным дыханием воздух. Затем медленно, ещё до конца не уверенная в том, что все мои кости целы, перевернулась и чуть заметно приподнялась, уставившись взглядом в то, что происходило примерно в восьми метрах от меня.
Снегоход лежал опрокинутым на бок, он продолжал работать, поэтому фонарь одним широким грязным лучом освещал небольшое расстояние вокруг себя. Дамир сидел, прислонившись к полозьям и притянув к себе одну ногу. Вторая лежала неестественно согнутая и, видимо, была сломана.
Лен успел подняться и теперь наблюдал за тем, как к ним очень медленно, словно, им не было необходимости спешить, приближаются четыре огромных волка. По воздуху разносился глухой рёв работающего мотора, он смешивался с воем ветра, но, несмотря на это казалось, что всё происходило чуть ли не в оглушительной тишине.
В голове набатом билась мысль: нужно бежать, пока эти жуткие твари не заметили меня. Но тело словно парализовало и я просто не могла заставить его двигаться, а глаза перестать смотреть.
Тем временем, Дамир, изогнувшись, дотянулся до ружья, которое, как и другие разбросанные после опрокидывания снегохода вещи, лежало в снегу. Раздался щелчок, он прицелился и выстрелил прямо в одного из волков.
Через секунду ружьё полетело в сторону, Дамир попытался закричать, но не успел, потому что в его горло вцепились зубы и вместо крика из него послышались сдавленные шипение.
Я несколько раз моргнула, не веря, что всё это реально, но произошедшее всё-таки вывело меня из оцепенения.
В одно мгновение приподнялась и уже почти встала на корточки, когда один из волков, который даже на фоне остальных выделялся размером, заметил меня и направился в мою сторону.
Снова упала, на этот раз на спину и, не помня себя от ужаса, начала, судорожно, хватаясь руками за снег и не сводя глаз с каждой секундой приближающегося чудовища, ползти назад.
Когда он оказался совсем близко, я развернулась и всё-таки вскочила, попыталась бежать, но тут же запуталась в ногах. Снова ползком попятилась, но волк одним прыжком оказался сверху, прижимая меня к земле так, что я даже двинуться не могла.
Готовясь к худшему, резко отвернулась, инстинктивно сжимаясь и закрывая лицо руками. Только худшего не случилось. Волк, также, как и я не двигался, но и не отпускал. Через бесконечно долгую минуту я всё-таки решилась медленно повернуться.
Мой мир в этот момент сузился до чудовища, которое находилось рядом. Круглыми глазами я следила за каждым его движением и с ужасом осознавала, что от этого существа зависит моя жизнь. Он сам в это время смотрел на меня внимательным и совсем не звериным взглядом, только мне от этого становилось ещё страшнее.
- Альфа, что нам делать с ним? - послышался чей-то громкий голос и я тут же, задержав дыхание, отвела глаза в направлении того, кто говорил.
Возле снегохода теперь стояли трое полностью обнажённых мужчин, один из них держал Лена, скрутив его руки за спиной. А тех волков, которые окружали его минуту назад, там как будто и вовсе никогда не было.
Снова посмотрела на нависающего надо мной волка и могла поклясться, что в этот момент он, разглядывая меня, усмехнулся. Я же нервно и шумно сглотнула, потому что он тоже начал меняться и уже через несколько секунд меня прижимал к земле мужчина, наверное, раза в два больше, чем я сама.
Если и был эпитет, который мог его описать, то это слово идеальный. У него были тёмные, почти чёрные глаза и при этом светлые волосы, не белые, а приглушённого оттенка, который мне всегда нравился. Наверное, потому что, у меня самой всё наоборот: тёмные волосы и голубые глаза.
И черты лица, немного резкие, но настолько правильные и гармоничные, что они просто не могли принадлежать реальному человеку. А он и не был человеком…
Ни на секунду не прекращая смотреть, мотнула головой, прогоняя наваждение. Мне ведь даже вдруг показалось, что я видела его раньше. Только этого уж точно не могло быть, если бы мы встретились, хотя бы мельком даже при каких угодно других обстоятельствах, я бы не забыла.
Иногда в момент шока реакция человека может удивить и его самого. Вот и сейчас я не могла понять, почему, несмотря на то, что сердце от страха продолжало отбивать неровный ритм, я смотрю на него и, кажется, не могу насмотреться.
Даже широкий разворот плеч, которым он нависал надо мной и напряженные руки, упирающиеся с двух сторон в снег, как будто не удерживали, а только оберегали.
На несколько секунд я забыла, где нахожусь и кто сейчас передо мной. Но осознание реальности вернулось довольно быстро. Зверь изменился, но от этого не перестал быть зверем и это я чувствовала, наверное, каждой клеткой своего тела.