— Твои эмоции могут ещё некоторое время быть чуть сбиты, преувеличены, — сказал Серджиус, заметил водопады, текущие с моего лица. — Оно и понятно, через тебя прошла мощная магическая волна.
Удивительно, он упустил момент поиздеваться надо мной. Неужели я была настолько жалкой?
— Почему ты здесь? — спросила я, пробуя голос, работает ли.
— Юджин прислал меня. Сам он прийти пока не может.
— Как он?
— Не плохо, но и сказать, что хорошо, я тоже не могу. Могу сходить за кристаллом-фонографом, поговоришь с ним, когда он проснётся.
— Почему он прислал именно тебя?
— Думаю, ты знаешь ответ.
— Ну ладно, допустим. Как твоя уязвлённая совесть?
Он поморщился.
— Тяжело, но мы с ней справляемся. Кроме того способность Вадима к блокировке магии будет мне очень-очень полезна, — тут его лицо приобрело хищное и мстительно выражение. — Раз уж он сам вызвался вступить в армию под моим командованием.
— Спуску ему не дашь?
— Можешь не сомневаться.
— Вот скажи мне — почему Юджин должен был делать это? Да ещё и в одиночку?
— «Это» в смысле держать Облачный Город? — Я кивнула. — Он сильный маг, сильнейший в своём поколении, так уж вышло, что он по совместительству будущий правитель.
— Он тоже сейчас рыдает? — спросила я сквозь слёзы, которые никак не желали прекращаться.
— Нет, в Ордене учат контролировать… даже не сами эмоции, а то, что маг демонстрирует окружающим. Внутри у них творится тот же раздрай, что и у тебя сейчас. В этом есть какая-то печальная ирония, — он вдруг разоткровенничался. — Самый сильный маг поколения единственный, кто не может вступить в Орден. Юджин — их главное разочарование.
Кристалл-фонограф, принесённый Серджиусом, работал плохо, видимо его сбивали мои бушующие эмоции. После единственного нелепого разговора с Юджином, которого я еле-еле слышала и не поняла до конца ни одного предложения, я снова уснула.
То, что это сон, я поняла сразу. В первую очередь потому, что наша с Юджином свадьба происходила в районном отделении ЗАГСа. Наверное, в этом следует винить мою не до конца развитую фантазию, которая не смогла придумать ничего более оригинального: вроде свадьбы во время прыжка с парашютом или на пляже. Во всяком случае мы были счастливы, и остальное не имело значение. Моё белое платье со шлейфом, который мог бы соперничать с теми, что хранятся в гардеробе Кайлы, выглядело отлично. Гости были веселы и довольны. Я немного волновалась, опасаясь, что нечто пойдёт не по плану. После обязательной программы в виде Воробьевых Гор и памятника Неизвестному солдату, мы поехали на Чистые пруды, которые несмотря на хорошую погоду, были мрачноваты в своей интеллигентной кленовой меланхолии.
Со светлой, чистой радостью, подобной которой я никогда не испытывала в жизни, я смотрела на тонкие ободки колец у нас на пальцах, на горящий взгляд Юджина, на белую розу в его петлице и булавку для галстука с вороном. «Ты никогда не будешь одна», — сказал он и крепко сжал мою ладонь — ещё чуть-чуть и было бы больно.
Как вдруг вся свадебная процессия, которой я, надо сказать и раньше не замечала, пропала. Я крутилась, как заведённый волчок, но никого не было. Пруды отражали солнечный свет, скамейки ждали уставших путников, мимо неслись машины.
Серджиус полусидел, полулежал, как узник в карцере, который после пыток не имеет сил, чтобы сесть. Его руки были испачканы кровью, он постоянно касался лица, оставляя и на нём багряные разводы. Тут он увидел меня. Это рабское выражение лица вызывало отвращение, как будто он стал менее человеком, чем раньше. По его красному лицу текли слёзы, глаза вылезали из орбит. «Убей меня! Я тебя умоляю, дай мне умереть!»
— Ты видела сон обо мне, — бестактно сказал настоящий Серджиус, всё ещё дежуривший у моей кровати. Он не оторвался от книги, чтобы посмотреть на меня, но каким-то образом знал, что я проснулась.
Я по-прежнему чувствовала жуткую слабости и желание рыдать навзрыд, которое в этот раз мне удалось худо-бедно побороть.
— Думала, что ты будешь сидеть у постели Юджина и держать его за руку.
— Он попросил меня посидеть у твоей постели, насчёт рук никаких указаний не поступало, — отметил он с тенью улыбки на лице.
— Будешь уговаривать меня остаться?
— Зачем, если ты уже приняла решение?
— Но Юджин прислал тебя именно за этим.
— Юджин прислал меня потому, что он волнуется за твоё самочувствие, остальное для него не так важно.