Вадим стоял, выставив вперёд руку с останавливающим заклинанием, Серджиус не шелохнулся с того момента, как мы вошли, совсем как на рыцарском испытании. Я не знала что делать.
— Гидеон, пошли за Рихардом и стражей, — сказала я не своим, незнакомым голосом.
Волна боли сбила меня с ног. Юджин хотел умереть, то, что он чувствовал, было невыносимым даже для меня, не представляю, какого было ему. В своём кабинете он лежал на полу, скрюченный, изломанный от этой боли. Наполовину ослепнув, я бросилась к нему. Я бежала к Юджину, когда меня остановила Ульсия. Она схватила меня за руку, потом смутившись, отвела взгляд, и как будто бы вся съёжилась.
— Вас вызывает принц Рихард, — сказала она.
— У меня нет времени.
— Он сказал, что накажет меня, если сейчас же не приведу вас.
Вот ведь хитрец, знает, на что надавить. Не то чтобы я верила в вероятность того, что он жестоко накажет ни в чём неповинную девушку, но не могу же я оставить Ульсию в страхе.
Открытая мною дверь в кабинет Рихарда хлопнула о противоположную сторону стены.
— Зачем я вам так срочно понадобилась?! Я нужна Юджину.
— Именно поэтому я тебя и позвал. Чтобы помочь Юджину.
Я мотнула головой.
— Не понимаю.
— Присядь, — почти ласково сказал Рихард.
— Вы уже говорили с Юджином?
— Да, и он хочет казнить своего лучшего друга.
Рихард надолго замолчал. Может, я должна была что-то сказать, но мне ничего не шло в голову, меня распирало от той боли, которую испытывал Юджин, меня мутило от эмоций, принадлежащих, видимо, Серджиусу. В общем, это было тяжело.
— Юджин и Серджиус были неразлучны в детстве, как бывают неразлучны только маленькие мальчики. Однажды Юджин спас Серджиуса от наказания. В нашем роду была ужасная, архаическая, варварская традиция приставлять к наследнику мальчика для наказаний. Принц пакостит — наказывают не его. Это очень хороший урок ответственности за других людей, хороший, но жестокий. Я был против, но моё мнение не сыграло решающей роли, кем я вообще был — третьим братом, пятым в очереди на трон; зато Юджин смог повлиять на отца. Не знаю как, в нём всегда было какое-то неведомое мне величие воли. С тех самых пор между мальчиками была особая связь, они всё делали вместе. Когда погибли родители Юджина, они никого к себе не подпускали, заперлись в комнате, на третьи сутки я обнаружил их спящими не в обнимку даже, а клубочком, как котята. — Эти откровения меня напугали. — Зачем я это говорю? Может быть, я старый дурак и мне противна мысль, что человек, которого я воспитывал с четырнадцати лет, предал всё, во что мы верили. А может быть, я волнуюсь за племянника, который получил только что нож и в спину, и в сердце.
— Главный вопрос — какова моя роль во всём этом?
— Тебе придется убедить мужа в том, что его друг не виновен. Делай что хочешь, ищи причины его предательства, бей на жалость, лги. Можешь сказать, что Серджиуса околдовали.
— А если не получится?
— Должно получиться.
У входа в стеклянную камеру вместе с обычными стражниками дежурил Вадим, ограничивая магические возможности Серджиуса. Для этого чрезвычайно деликатного дела стекла сделали непрозрачным, чтобы горожане не глазели. Вадим остановил меня.
— Постой, — сказал он. — Он пытался покончить с собой. Не пугайся, когда увидишь его.
Меня замутило сильнее. Такие вещи, как суицид, всегда кажутся слишком далёкими, чтобы быть реальностью, и вот теперь мне пришлось столкнуться с этим невозможно близко. Хотел ли Серджиус сохранить секреты революционеров? Или стыдился своего предательства? Надо идти. Пока не войду — не узнаю.
Серджиус сидел на полу, прислонившись спиной к кованому изножью кровати, от неудачной попытки самоубийства на его лице разбежалась сетка лопнувших сосудов, глаза были красными, по шее шла неровная полоса из ссадин, оставленных простынёй.
— Зачем?.. — я кивнула на его шею.
— Там, откуда ты, с предателями обращаются как-то иначе, чем везде? — ответил он жутким голосом, от которого создавалось впечатление, что каждое слово ножом царапает изнутри.
— Там, откуда я, с предателями обращаются хуже, чем ты можешь себе представить, но мы не о моём мире, а о твоём. И здесь у тебя есть могущественный покровитель, он ещё корону носит иногда, когда на улицу выходит.
Серджиус печально ухмыльнулся. Я прошла в комнату, и сел на кровать.
— Похоже, ты плохо знаешь своего мужа.
Это, конечно, не правда. Я достаточно хорошо знаю Юджина, и уже успела понять, что он жаждет крови бывшего лучшего друга, но сообщать об этом Серджиусу пока не собиралась. Если он будет совсем не сговорчив, скажу, может, испугается королевского гнева и начнёт оправдываться. В глубине души я на это даже не надеялась.