— Она причастна к убийствам тех, кто собирал информацию и делал карты?
— Возможно.
Цыпа снова стал усиленно делать вид, что работает.
— Куда направился Климт? — Цыпа умоляюще смотрел на неё. — Не надо этого взгляда. Куда направился Климт? Говори скорее. Если его убьют, это будет на твоей совести.
— Он собирался в Эйа, к королю Юджину. Если помнишь, он сын покойной королевы Луизы.
— Помню, там ещё скрывался товарищ, которые крал коз в Подмосковье. Что Климт там делает?
— Вместе они пытаются найти легендарные карты королевы, насколько я понял.
В тот момент зазвонил телефон.
Глава 20
День выдался ничем не примечательным. Я поговорила с Серджиусом, который маялся без работы, попыталась поймать Конрада, который наоборот погрузился в дела с головой, пообедала в компании Милли, Ульсии и Кайлы, посмотрела как растут ткани для моей униформы. Я растила себе металлизированную золотую ткань. Посох мой уже был готов — тонкий, двухметровый, тоже золотой, с чёрным набалдашником в форме ворона, пожалуй, слишком тяжёлый для меня, но легче сделать его не получалось. Кроме того я брала уроки борьбы и акробатики. Юджин предложил обучить меня сам, но я отказалось — ещё не хватало, чтобы он меня бил. Нет-нет, зато Серджиус подходил для этой цели лучше всего. Он был искусным воином и ему нечем было заняться, кроме того никакие моральные принципы не мешали ему нападать на меня со всей своей дикой мощью. А вот на уроки акробатики, в которых важнее всего доверять своему тренеру, с Юджином я согласилась. Он ловко перекидывал меня через голову, учил стоять на руках, делать сальто и всё такое прочее.
— Ты спасла меня дважды, — сказал Серджиус, атакуя меня с двумя короткими палками. Я отбила его атаку своим тренировочным лёгким посохом.
— Ты могла бы не делать этого, — продолжил он. — В тебе есть почти мужское благородство.
— По-твоему, женщина не может быть благородной? — спросила я, целясь ему под колени.
— Отнюдь. Но женское благородство коренится в милосердии, жалости, любви, мужское — в чувстве долга и отчасти гордыне.
— Может, ты и прав. — Он сбил меня с ног. — Мне не жаль тебя, потому что человек, испытывающий жалость, мнит себя лучше других, я же достаточно тебя уважаю и чувствую долг перед Юджином.
Я снова поднялась и сразу же атаковала его ударом слева под рёбра, он успел увернуться, но потерял равновесие, балансируя на одной ноге.
— Хотела кому-нибудь рассказать, но не знаю, кому не жалко засорять мозг. Выбрала тебя.
Сделав живописное сальто, Серджиус приземлился за моей спиной, попытался ткнуть меня палкой в середину хребта, я поднырнула под него и выпрямилась уже с другой стороны, задев посохом его локоть.
— Милости прошу, — сказал он, выбивая посох у меня из рук.
— В нашем мире верят в богов. — Я доползла до посоха и отразила удар в последний момент. — Они разные у разных народов, но что-то общее у них есть. Боги создали наш мир, вознаграждают праведников и карают грешников. Когда я здесь, всё это кажется таким глупым. Последнее время часто думаю об этом.
— Ну почему же, у нас есть магия, Жизнь. Может быть, у вас есть бог?
Я запнулась о свою собственную ногу и позорно упала. Несмотря на мои невыдающиеся успехи, это всё равно было лучше их местных танцев.
Ближе к вечеру я приняла десять человек, которые в основном хотели, чтобы починили их прохудившуюся крышу или упавший забор. Я распорядилась, чтобы крыши были починены, а заборы подняты. Мне не сложно, людям приятно.
Юджин где-то пропадал весь день. Вроде бы я видела Климта в его компании, но до конца не уверена. Я уже собиралась ложиться спать в одиночестве, но как раз, когда выключился свет, кто-то резким движением нараспашку открыл дверь. Я вскочила, включила взмахом руки лампы. Свет зажёгся с неуверенным подмаргиванием, но его было достаточно, чтобы разглядеть вошедшего. Когда я увидела Юджина в том виде, в котором он явился в спальню, у меня колени подкосились, превратившись в некое подобие желе, а перед глазами всё поплыло. На его лбу, с правой стороны, зияла рваная рана, открывая кусок бордовой плоти, кровь заливала глаз, опухший, почти полностью закрытый. Он держался за левый бок окровавленной рукой и едва стоял на ногах. Зрелище было жуткое. Кажется, я даже немного вскрикнула.