— Сколько ни смотрю, не могу понять, — встав позади нее и положив руки на худенькие плечи, заговорил Рагнар. — Откуда в полукровке, существе, лишенном силы драконов, столько гордости и спеси?
— От отца досталось, полагаю, — бросила в ответ Уна. Голос ее прозвучал ровно, но грудь стеснило, а от горячего дыхания, обжигающего затылок, по телу вновь и вновь бежала дрожь.
— От отца… — будто завороженный, повторил мужчина и сильнее впился пальцами в ее плечи. — Да, пожалуй, характер у тебя от него, а вот внешностью ты пошла в мать. Красивая…
Уна рвано выдохнула и скривилась от неприятного, ноющего чувства, которое больно сжало сердце.
Откуда-то издалека доносился шум падающей воды. Теплый ветер трепал распущенные иссиня-черные волосы, забирался под рукава, но, как бы Уна ни желала, не приносил спокойствия.
— Она была преданной женщиной, — продолжил Рагнар спустя недолгую паузу. — И смелой воительницей. Несмотря на свою драконью личину, считала себя равной мне. Знаешь, что мне нравилось в ней больше всего?
Огрубевшими пальцами он мягко коснулся подбородка девушки и развернул ее к себе лицом. Уна встретилась взглядом с глубокими синими глазами, таящими в себе силу штормового моря и разрезаемого молниями неба. Слабость в ногах заставляла ее опуститься на пол, склониться перед вождем, но она продолжала стоять неподвижно, как статуя, и глядеть на него прямо, открыто и смело.
— Очевидно, именно это, — ухмыльнулся Рагнар. — Умение прятать страх. А еще глаза… Блестящие как мед на солнце. Думаю, и слезы получаются такими же тягучими и сладкими, как мед…
Нет, это было выше ее сил — терпеть его взгляд. Она сдалась, впервые за целый месяц, проведенный подле него. Потупила взор и, услышав довольную усмешку, почувствовала мерзкий колкий холодок между лопаток. Запах немытых тел, потных, грязных мужчин в это мгновение нещадно драл ноздри.
— Пусть у тебя и есть некоторые привилегии, — вождь отпустил ее подбородок, провел ладонями по плечам, несильно сжал локти, — но ты поступаешь мудро, когда не забываешь о покорности. Побудь такой еще немного. На битву ты не пойдешь. Останешься на корабле.
Мощная волна негодования захлестнула Уну, смыв на какое-то время страх. Она вскинула на него злые глаза, нахмурилась и, расправив плечи, вырвалась из его хватки.
— Но ты обещал мне! — возмутилась она, не заметив, как потемнели синие глаза. — Обещал, что я тоже буду сражаться! Я терпела общество всех этих свиней не для того, чтобы в конце пути сидеть вдали от сражения!
— Тише, — шикнул мужчина. Схватил ее за волосы, притянул к себе, крепко и грубо сжал пальцами щеки. — Зачем же ты ругаешься, милая? — сдержанно произнес он, не обращая внимания на любопытные взгляды проснувшихся гребцов. Кривая улыбка промелькнула у него на губах. — Ты прекрасно знаешь, как я не люблю скверных женщин… Не порть образ своей матери. Я же забочусь о твоем здоровье… Хочешь умереть на поле битвы?
Он одним жестким взглядом сжигал ее уверенность, сметал остатки смелости. Боясь вновь увидеть его в приступе ярости, Уна с трудом выдавила из себя:
— Не хочу…
— Правильно. — Рагнар ослабил хватку, но по-прежнему держал ее рядом. Шум падающей воды с каждым мгновением становился громче, ночь медленно отступала, но солнца видно не было. Тьму разгонял лишь слабый серый свет. — Повторяю последний раз: останешься здесь и будешь ждать. Терпеливо и смиренно. Надеюсь, теперь ты меня поняла?
Мирясь с чувством несправедливости и гадким ощущением собственного ничтожества, Уна опустила глаза, покорно кивнула. Слабый голос разрезал тишину:
— Да, отец. Я поняла…
Глава 56. Истинные чувства
Время тянулось мучительно медленно, как будто хотело остановиться. В духоте, в полутьме дыхание Рейнарда становилось все тяжелее, прерывистее. И без того горячее лицо изредка обжигали тихие слезы, испарялись, не успевая коснуться уголков рта.
Он уже и не помнил, когда последний раз позволял им скатываться по щекам. Наверное, это было очень давно, в далеком детстве. За последний прошедший век детские воспоминания стерлись, остались только горечь и тоска по погибшим родителям, лиц и голосов которых он совсем не помнил.
Прошло столько времени, забылось многое, но залечить оставленные неизбежными событиями раны время так и не смогло. Потому Рей знал, что и в этот раз оно не спасет его от боли. В этот раз горе сломает его первым.