Дверь с противным скрежетом закрылась, лишая пленниц света и вновь погружая их в слепящую тьму, и Мика не сдержалась — расплакалась, думая о том, что случилось бы, если бы вождя не отвлекли и он закончил начатое.
Возможно, это клеймо — кровавый сокол — навсегда осталось бы с ней.
Глава 8. Испытывая судьбу
Слезы обжигали глаза снова и снова, словно, накопленные с годами, решили вылиться полностью и превратить девичье сердце в камень, а дух закалить до такой степени, что она перестанет чувствовать угрызения совести, пронзая врагов мечом и наблюдая за кровавыми бойнями викингов.
Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. Стоило только подумать о брате, которому гораздо сложнее выносить унизительное отношение со стороны приютских мальчишек и злых настоятельниц. Пять долгих лет Мика винила себя в том, что оставила его, но этой мрачной мысли приходила на смену другая: поступить иначе она не могла.
Но правильно ли было доверить его суровым, бесчувственным теткам, которые по жестокости могли сравниться с викингами или даже с самим вождем Вальгарда? Мика не раз подумывала о том, чтобы выкрасть брата и сбежать, но тогда бедному Генри пришлось бы чувствовать себя в большой опасности, постоянно быть начеку, ведь портрет его сестры — наглой преступницы, посмевшей скрыться с приютским ребенком, — разлетелся бы по всему северному королевству.
Возможно, только в Архане — на южном континенте — их оставили бы в покое. Однако путь до Арханы лежал через моря, бушующие и мрачные, как грозовое небо, и Микаэлла не верила, что туда возможно добраться живым.
Она была так близка к Генри, так близка к тому, чтобы заплатить приюту и забрать брата навсегда и без проблем. Если бы только не этот проклятый ящер, посмевший встать у нее на пути.
О, Мика возненавидела его всей душой! Так сильно, что кровь стыла в жилах. Так же сильно, как и Рагнара Бурерожденного, возомнившего себя одним из богов, посмевшего ударить ее, заточить в клетку, как дикого зверя. Эти мужчины, лишенные милосердия и сострадания, не заслуживали уважения. Не заслуживали прощения.
Мика могла бы поклясться отомстить им обоим, убить безжалостно, без единой эмоции на лице, так, что и рука не дрогнет, вонзая в их сердца клинок. Но сейчас ее единственной целью было спасение брата, который наверняка изводит себя ожиданием, и она укротила желание мстить, усмирила ненависть. Пусть ненадолго, но месть не ослепит ее, не собьет с пути, и девушка не поддастся своим чувствам, пока не заберет Генри и не убедится, что ему ничего не угрожает.
Погруженная в мысли, крепко сжимая руками колени, она не сразу уловила какую-то возню за дверью, но настойчивый голос уже знакомого ей стражника, повторяющий одну и ту же фразу, «Вам туда нельзя!», заставил напрячься и вновь оставить думы о брате. Послышался глухой удар, а после стало тихо, даже женщины, до этого шмыгающие носом, затихли и прислушались.
Микаэлле показалось, что к темнице приближается не Рагнар, и ее догадка окрепла, когда дверь распахнулась, пропуская внутрь сырого подземелья дракона в человеческом обличье. Дракона, которого Мика готова была сжечь в одно мгновение, отправить его дух в Хельхейм и обречь тем самым на вечные страдания. Если бы только не оковы, сдерживающие силу…
Вопреки страху девушка поднялась на ноги, провела ладонью по щеке, размазывая кровь, сочившуюся из саднивших порезов, и, стиснув зубы, уставилась на Рейнарда с таким холодным презрением, что он обомлел на миг, утратив огонь решимости.
Рей ожидал подобной реакции, знал, что ей не за что быть ему благодарным, но все же не был готов увидеть столь лютую злость. Это так сильно отличало ее от прочих женщин. Дракон привык к смиренному поведению, привык лицезреть на милых лицах спокойствие, а в глазах не видеть ни намека на гордость. А сейчас этот безмолвный гнев сбивал его с толку. Но он заставил себя сосредоточиться и, нервно сглотнув, не отводя взора от горящих жгучей ненавистью глаз, подошел к решетке.
Он видел, как ей не терпится избавиться от оков, в которые он сам же ее и заковал; как ей не терпится вырваться из клетки, подобно хищной птице, не привыкшей сидеть взаперти. Но если ее глаза — ярко-синие — не врали и выдавали все чувства, то его — янтарные, излучающие холод, — скрывали его намерения, что невероятно злило Мику.
Она никак не могла прочесть его, а потому решила действовать так, как действовала всегда, не имея преимущества: терпеть и ждать, когда представится шанс изничтожить своего врага.