Никогда прежде не испытывая ничего подобного, она смутно понимала, что сходит с ума от желания, с каждым мгновением, с каждой новой лаской становящегося все сильнее и сильнее. Обхватив руками его голову, она прижала ее к груди теснее, сгорая от нетерпения и гадая, почему он так медлит, растягивая удовольствие и дразня ее.
А Рей вовсе не желал испытывать ее терпение, равно как и торопиться. Она была не той, кем можно было бы воспользоваться. Не той, кого можно было бы обласкать, не задумываясь об ее удовольствии, и сразу же забыть. Она была не похожа на Уну — страстную и умелую, и на других женщин, определенно знающих, как удовлетворить его.
Нет, она была гораздо нежнее их, гораздо неопытнее. Он не мог поступить с ней так же, как и с остальными, когда глаза ее полны глупого доверия, а сердце трепещет так, как не трепетало еще ни разу, ни с одним мужчиной, если таковые были.
Рей спускался ниже, скользя губами меж грудей, по впалому животу, и, раздвинув ее ноги, замер у основания штанов. Бросил на Мику взгляд и заметил, как она перестала дышать.
Он отпустил ее руки, вернулся к губам и, оставив на них легкий поцелуй, встретился с ней взглядом. Внезапный прилив тепла — не жара, а ласкового сладостного тепла — поразил его до глубины души, как и внезапное желание, давно не испытываемое, принести этой девушке наслаждение. Он был просто не в силах заставить ее страдать, был не способен сделать ей больно, он вовсе не хотел терять это доверие, пусть и не принадлежащее ей, вызванное связью.
Вдохнув запах девичьих волос, Рейнард выпрямился, видя, как Микаэлла, с замиранием сердца ожидая продолжения, следит за каждым его движением, стянул с себя рубаху и замер. Ее взгляд, обжигая, скользнул по шее, обнаженной груди и остановился на кровавом узоре, вертикальной линией разделившей его грудь пополам.
— Что это? — спросила тихо и сипло, а после села в кровати, с по-детски невинным любопытством рассматривая четкие линии внутри небольшого ромба и ровного круга, расположенного ниже, ближе к животу.
— То же, что и у тебя на кисти, — шепотом ответил Рей, наблюдая за ней. Она неуверенно протянула к нему руку, но прежде чем прикоснуться к узору, подняла глаза, будто спрашивая разрешения. Он кивнул, слабо улыбнувшись. — Брачная метка.
— А почему на груди? — Микаэлла нежно провела пальцами вдоль мужского торса, чувствуя, как он чуть дрожит от ее касаний.
— Так уж заведено, — глухо усмехнулся дракон и сжал зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть ее, не повалить на кровать и не закончить начатое. Прикрыв на миг глаза, он глубоко вздохнул, а открыв, поймал вопрошающий взгляд. — У невест вязь появляется на левой руке. Узор обычно всегда отличается, но он виден всем для безопасности самой невесты. У мужчин иначе. Четкие линии разрезают кожу на груди, и кровавый цвет сохраняется до самого конца, пока его спутница не погибнет или связь не разорвется… Тогда узор покроется корочкой, утратит свой цвет и будет выглядеть как тлеющие угли.
— Значит… — тихо начала Мика, не прерывая зрительного контакта, — ... он сохранится в любом случае? Даже когда ты разорвешь связь?
Легкая насмешливая улыбка скользнула по губам Рея.
— Что за странные нотки сожаления в твоем голосе? — Мягко уложив девушку на кровать, он провел носом по ее щеке и шепнул в самое ухо: — Может, и останется. Кто его знает…
Жаркий трепет пробежал по телу Мики, от горячего дыхания стеснило грудь. Она понимала, что он лукавит, не договаривает по какой-то причине, но все ее посторонние мысли он отсек начисто одним поцелуем, а после заставил думать только о нем, ни о чем другом, любовно огладив девичью грудь.
Новая волна жара захлестнула с головой. Каждое прикосновение, кажлый поцелуй, оставленный на чувствительной коже, вынуждал содрогаться целомудренное тело, гореть сердце, как в костре.
Губы слились в безумном нетерпении, а затем Рей освободил себя и ее от последних кусков ткани. Каждый вздох давался Мике с таким трудом, как будто грудь оказалась зажата в тиски. Дышать стало гораздо труднее, из легких выбило весь воздух, когда их нагие тела соприкоснулись и Микаэлла поймала его взгляд, впившийся в нее так, словно она была для него последней женщиной в мире.
Он ощущал тепло ее груди, живот и дрожащие ноги, чувствовал влагу, выступившую на теле. Мягким, неторопливым движением Рей развел ее ноги, коснулся влажной плоти, ловя стон, вмиг сорвавшийся с приоткрытых губ. Ему нравилось слушать ее сбивчивое дыхание и видеть пелену вожделения, застелившую глаза. Совсем неожиданная мысль ударила в голову, вызывая головокружение и сильную жажду.