Эта девушка принадлежит ему.
Может, на какое-то время, на безжалостно короткий миг, но сейчас она его женщина, дарящая ему довольство и тепло, почти как свежий глоток воздуха.
Мика почувствовала острое и одновременно сладкое возбуждение, пробежавшее по нервам, когда его пальцы скользнули в нее. Она выгнула спину, держась за шею, царапая в нетерпении широкие плечи, и увидела его улыбку — но ее едва ли можно было бы назвать насмехающейся. Скорее, довольной и нежной.
Наконец Рей приподнялся над ней, растратив все терпение, которое было доселе невероятно большим, ни разу не овладевавшим им. Сплетя пальцы, он зарылся носом в светлые пряди и медленно, с осторожностью, заставляющей его мышцы судорожно вздрагивать, погрузился в нее.
Все чувства Микаэллы обострились до боли, сердце чуть не разорвалось на части. Ощущение, что он внутри, нежно, но настойчиво двигается, потрясло, вызывая наслаждение, которое она испытала впервые в жизни. На тело бисером посыпались мурашки.
Рей немного подался назад, потом вновь устремился вперед, ускоряясь, сжимая ее пальцы все сильнее. Он торопился насытиться ей, не представляя, как держался до этого мгновения, сколько сил прикладывал. Но это стоило ожиданий. Он не жалел, что терпел, ведь теперь ее стоны ласкали слух, запах ее был головокружительным, одуряющим, а за касания женских рук к своему телу он готов был отдать абсолютно все нажитое добро, лишь бы она не переставала касаться, царапать и сжимать.
Резкие движения сводили с ума, окропленные вожделением тела дрожали, как при лихорадке. Прильнув к нему как можно теснее, Мика стала двигаться вместе с ним, и Рей едва не задохнулся от ее решительности и пьянящей близости. И плевать, что это лишь последствия связи, насильно вызванная страсть... Рей знал, что ни одна женщина из тех, что у него были, не могла сравниться с ней. Сейчас она была самой желанной, единственной, снова бросающей ему вызов и в то же время о чем-то просящей.
Их силы сливались в одну, разъединялись и снова сливались. Мике он вдруг показался таким уязвимым, чувствительным. Хоть она и знала другую его сторону — властную, дерзкую, это открытие всколыхнуло ее сердце, так слабо, но ощутимо. Рядом с ним она чувствовала себя такой же слабой, но эта слабость нравилась ей. Ведь сейчас в его руках, подмятая горячим сильным телом, она понимала, что находится в безопасности.
Они достигли вершины неожиданно, с такой жадностью хватая ртом воздух, словно он вот-вот должен был закончиться. Растворялись в моменте, не решаясь отпрянуть друг от друга. Рей вжимался в нее, не спешил отказываться от тепла, которое внезапно заменило ему воздух. Гладил ее волосы, целуя щеки, шею, мягко проводя языком вдоль ключиц...
Только когда она вздрогнула, будто пробудившись ото сна, и сердце ее забилось не в крайнем возбуждении, а испуганно и пылко, он откинулся на соседнюю подушку, краем глаза заметив, как она тотчас прижала к груди дрожащие руки. А после и вовсе отвернулась, тяжело дыша, страшась посмотреть на него.
Рей вздохнул, тяжко и шумно, слыша все ее мысли, чувствуя, как она мечется в агонии стыда и совести, почему-то виня не его, а себя. Не выдержав, он сгреб ее в охапку, так быстро, что она даже не успела возмутиться. Прижал спиной к груди и, накрыв себя и ее одеялом, задышал глубоко, размеренно, в попытке избавиться от собственных мыслей, крутящихся вокруг нее — до сих пор такой желанной и сладкой.
— Не кори себя, Мика, — шепнул он ей в ушко, и она вздрогнула — то ли от его вкрадчивого и пугающе нежного шепота, то ли от того, что он назвал ее по имени. Снова. — Не знавал ни одной женщины, которая устояла бы перед связью и драконом. Это практически невозможно. Но ты держалась долго, и я уже начал подумывать, что сама ты не сдашься. Хотя я догадываюсь, почему сдалась.
— Почему? — несмело спросила Мика сбивчивым шепотом, не в силах унять того трепета, что захватил ее целиком.
— Ты многое перенесла за последние дни, — продолжил Рей, нагло и уверенно вжавшись рукой в грудь, прижимая девушку ближе, хотя ближе уже было некуда. — Эти хрупкие плечи, — он коснулся губами ее плеча, оставляя почти невесомый, нежный поцелуй, — несут такой груз, какой не всякий мужчина сможет вынести. Да, брачная метка сыграла свою роль, ты поддалась искушению, поскольку ты рождена человеческой женщиной. Слабая и в то же время сильная. Но если бы тебя не ломала боль, ты продержалась бы дольше. Люди склонны искать утешения, где только можно. А когда находят — забывают о своих принципах, моральных устоях и клятвах. Потому что желание избавиться от душевной боли всегда будет сильнее, чем желание оставаться чистым перед своей совестью.